Обсудить статью в дискуссионном клубе 
Ландшафты жизни. Белоруссия. Дело молодого специалиста
Владимир Дергачев
Коллективное руководство ЦК КПСС, пришедшее к власти после устранения от власти Никиты Хрущева, осознавало, что нынешнее поколение советских людей не будет жить при коммунизме. Поэтому был выбран путь поэтапного движения к намеченной цели. В качестве образцовой республики для создания коммунистической деревни была выбрана Белоруссия. Для эксперимента необходимы были специалисты, которых не хватало в республики.
Я был единственным студентом, который после многолетнего перерыва, получал на кафедре экономической географии МГУ диплом с отличием и мог претендовать на аспирантуру. Однако, воспитанный в коммунистическом духе, считал необходимым приобрести практический опыт перед вхождением в науку. Не осознавая, что вместо этого можно утратить в превратностях жизни и полученные знания. Старшие товарищи предупреждали: «Как нельзя войти в одну и ту же реку, невозможно дважды поступить в Московский университет». И они оказались правы, отчасти. Я все же поступил в аспирантуру, но только через пять лет после окончания университета.
После непродолжительных дебатов кафедра распределила студента-отличника примерного поведения с группой однокурсников в столицу орденоносной Белоруссии. В Госстрое БССР направили молодых специалистов в институт проектирования сельского строительства «Белгипросельстрой», на базе которого планировалось создать НИИ районной планировки. Основной задачей Института заключалась в расчете потребностей в кирпичах, бетоне и других строительных материалов, необходимых для вхождения белорусского села в светлое будущее коммунизма.
***
И так 1 августа 1967 года дипломированный молодой многообещающий специалист прибыл в Минск – столицу орденоносной Белоруссии – на работу в государственном институте проектирования сельского строительства при Госстрое БССР «Белгипросельстрой» на должность инженера-проектировщика с окладом 90 рублей в месяц.
Минск. Привокзальная площадь, 1967. Фото Т. Бакмана и А. Наталиной.
Минск в середине 60-х годов. Площадь Победы.
«Вы приехали работать?»
«- Мы приехали работать!
Вы приехали работать?»
Полковник в отставке Иван Сопляков, занимающий ответственный пост заместителя директора института «Белгипросельстрой» по хозяйственной части принял неожиданно свалившихся на голову молодых специалистов и тут же попытался от них избавиться.
- Может быть открепительный дать? — робко, но с надеждой предложил он.
- Не, не надо, хором, но вяло прогнусавила тройка прибывших москвичей.
Ничего не придумав толкового, полковник в отставки убрал свою орлиную грудь за спину директора института товарища Омельянюка.
- Из Москвы, из МГУ? Направили к нам в институт? А что с Вами делать. Общежития нет, и не будет. Не нравиться, могу дать открепительный, - спокойно рассудил директор.
- У нас указано в направлении «с предоставлением общежития», - напомнили молодые специалисты.
- Кто прислал направления, Госстрой? С него и требуйте общежития, - резюмировал директор.
***
В кабинете заместителя председателя Госстроя БССР тов. Дивакова зашла группа молодых специалистов.
- Добрый день!
- Здрасте, садитесь!
- Вы подписывали направление с предоставлением общежития? – спросил молодой специалист Вова.
- Да, так в чем же дело?
- Будьте добры, предоставить нам обещанное общежитие.
- Молодой человек, Вы еще мало разбираетесь в этих вопросах. Поймите, мы обязаны подписывать направления с предоставлением жилплощади, в противном случае Министерство высшего образования не распределяет выпускников вузов на работу. Так что это формальность – мы обязаны подписать, а жилплощади нет.
- Что же получается, фальсификация? Через 10-20 лет кто-то из нас будет сидеть в Вашем кресле и вновь обманывать новое поколение молодых специалистов. До каких пор это будет продолжаться. Советской власти пятьдесят лет и пора навести порядок хотя бы в этом вопросе, – обобщил инженер Вова.
- Так что Вы от меня хотите? – резко спросил заместитель председателя Госстроя.
- Мы уже говорили, будьте добры, выполните свои обязательства, предоставьте общежитие! – дружно выкрикнула молодежь.
- Вы, пожалуйста, таким тоном со старшими не разговаривайте. Я могу направить Вас районными архитекторами на село.
- Не пугайте, мы направлены на работу в Минск. Мы хотим, и будем здесь работать.
***
На приеме у председателя Госсторя БССР, депутата Верховного Совета Республики, заместителя председателя Госстроя СССР, тов. Короля состоялся непродолжительный деловой разговор. Обращаясь к директору института и своему заместителю и другим приглашенным ответственным лицам, тов. Король сказал:
— Какое Вы имеете право распоряжаться молодыми специалистами и предлагать им открепительные талоны. Я с таким трудом добиваются распределения молодых специалистов для республики, и борюсь за каждого из них. А Вы направляет их на все четыре стороны. Чтобы за две недели вопрос был решен и больше к нему не возвращались.
Пока шла борьба за решение жилищного вопроса, Вова успел пожить в гараже института. В поисках квартиры молодой специалист Вова начал звонить по телефонной книжке всем подряд от А до Я:
— Я молодой специалист, инженер Вова, Вы возьмете меня на квартиру?
На букве «Б» меня пригласили в компанию молодых минчан, которая обещала помощь в поисках временного жилья. Мальчишник сопровождался потреблением «Рижского бальзама» со спиртом. Компания интересовалась, звенит ли у меня в ушах, после употреблению крепкого коктейля? К концу вечера о целях моего визита было забыто. Но на помощь неожиданно пришла простая советская временная молодая вдова Наташа, муж которой отбывал заслуженный срок в местах не столь отдаленных.
Минск не без добрых людей
— Вернись, - крикнула ласковым и властным голосом временная вдова Наташка молодому специалисту Вове, - вернись, жить вместе будем!
— Извините и простите, пожалуйста, - робко пролепетал инженер Вова, - а сколько за угол брать собираетесь?
— Ишь ты, какой хороший мальчик, - подумала про себя Наташка и застенчиво добавила вслух – Денег не надо, живи просто так, себе и мне на здоровье. Я женщина одинокая и бескорыстная, из одной тарелки хлебать будем…
Над Минском сгущались сумерки, обыватели разошлись по домам, а Вова и Наташка по разным комнатам.
— Придет, аль не придет ко мне мой квартирант желанный? – стихами бормотала сквозь сон засыпающая вдова Наташка…
А для Вовы началась радостная, беззаботная жизнь на солнечной стороне нового кооперативного дома. Но однажды под утро лишь только прокричали пригородные петухи, молодой специалист почувствовал душой и телом, что кто-то лезет к нему на кровать. Не думая ничего плохого и аморального, Вова на всякий случай притаился.
– Это ты, папа? – воскликнуло существо, которое оказалось четырехлетним сыном-бандитом вдовы Наташки.
Вове стало грустно. «Главное вовремя остановиться», сообразил он, а уже через час с чемоданом в руках бывший квартирант стоял у дверей прогнившего коммунального дома со всеми удобствами во дворе напротив минской городской бани № 2.
Девушке нужна любовь,
Женщине нужен мужчина,
Ребенку нужен папа, а
Молодому специалисту – квартира!
***
Бывшие хозяева подвальной комнаты в доме под снос уже получили новую квартиру и решили немного подзаработать, сдав за деньги свое бывшее жилье. В подвальной комнате был к ран с холодной водой и печка. На десяти квадратных метрах разместились инженер Вова, геолог Тюхов, техник Максимов, инженер Витя с проектировщицей Людой. Будущие муж и жена нашли для себя медицинскую тахту в развалинах соседнего дома. Вова купил раскладушку. А Тюхов из-за большой любви к алкоголю к ночи был безразличен к удобствам, и спал на полу. И инженер Витя часто из-за этого спал в обнимку не с Людой, а с Тюховым. Поздней осенью в подвале стало холодно. И для печи нужны были дрова, которые найти в центре столицы было трудно. Приходилось бродить в их поисках по округе, иногда забираясь в сараи с дровами других жильцов. Однажды, когда все мужчины комнаты были в командировке, для отопления комнаты стащили не распиленное бревно. Людка всовывал его в печку, а когда температура поднималась, вытаскивала и «студила» расколоченный конец в ведре с водой.
Дома старого квартала были предназначены под снос и выселены. Этим воспользовалась киностудия «Беларусьфильм», используя руины домом в качестве декорации для очередного фильма о героических борьбе минских подпольщиков. Место было историческое. На фасаде городской бани № 2 висела мемориальная доска. Здесь отважные подпольщики печатали листовки. Злая молва утверждала, что они вместе с подпольщицами занимались в банных номерах еще кое-чем.
После выселения из нашей полутораэтажной развалюхи жильцов, дом заполнили кроме молодых специалистов экземпляры, не желающие контактировать с местной властью. Кроме бомжей, рядом поселились девушка по прозвищу «хоть куда». Особенность истинной советской проститутки заключалась в том, что она выполняла свою нелегкую работу, прост так, не за деньги, а за бутылку. Мобильных телефонов не было, что создавало неудобства для её постоянных клиентов. Упершись лбом в закрытую дверь, упрямый клиент мог высадить окно, которое было на уровне тротуара, и на правах сильнейшего получить даму во временное пользование. Так как наше окно было рядом, то иногда клиенты вышибали его, но, не найдя возжеланного объекта, могли забрать воблу или спиртное, если оно имелось.
***
Прошло два месяца. Из фондов Госстроя выделили трехкомнатную квартиру на девятом этаже в новом микрорайоне напротив «Кальвария» (городского кладбища). По просьбе профсоюзной организации института дипломированные специалисты обменялись квартирами с начальником передового отдела (дочь на выданье, нужна отдельная комната и т.п.). Переехали из снимаемого подвала напротив городской бани № 2 в его старую квартиру со всеми удобствами в центре города (три комнаты, правда, ванна на кухне). В каждой комнате поселилось по два юноши. Мужской жилищный вопрос был решен, но у разбитого корыта осталась наша однокурсница проектировщица Людка.
Женского общежития в институте не предвиделось и директор, не возражал, если бы она «убиралась ко всем чертям». Инженер Вова отправился вновь в Госстрой, что вызвало ярость директора, запретившего это делать в рабочее время. По возвращению в Институт директор вызвал начальника отдела, инженера Вову и проектировщицу Людку и произнес речь с воспоминаниями своей юности:
- Вы знаете, как мы сами устраивались после войны. Город разрушен, жили, где придется, укрывались с женой одной шинелью, - с пафосом говорил директор.
- А Вы хотите сказать, что должны были укрываться с женой разными шинелям? Наши отцы достаточно рассказывали о трудностях тех лет, но сейчас не 30-е и не 40-е годы, а 1967 год и коммунизм уже не за горами, как считает Партия, - парировал инженер Вова.
После обмена любезностями, директор начал искать варианты для приписки проектировщицы Людки. Гениальная мысль о прописке у кого-нибудь у сотрудников института не прошла, так как не решала главную проблему предоставления общежития. Пример с очень молодым специалистом Максимовым был этому подтверждением. После окончания провинциального техникума он был распределен в институт, прописан у уборщицы. Уже полгода ночевал в институте в комнате завхоза. В качестве компенсации ему увеличили зарплату с 60 до 70 рублей, то есть с учетом увеличившего подоходного налога прибавка составила стоимость поллитровки.
Прошел месяц, проектировщицу Людку устроили в общежитие, Максимова перепрописали в отвоеванную квартиру для мужского пола. Все успокоились, началась умеренная тихая жизнь. Вова даже купил горшок с цветком «Аспарадус».
***
Начальник отделом районной планировки жалуется, что «у него руки болят писать докладные». Откуда он знал, что приедут какие-то выпускники Московского университета, и будут требовать сверхъестественную работу.
***
Стало очевидным, что создание института районной планировки задерживается на неопределенное время. Когда я приехал по распределению на работу в Минск, мне предложили стать секретарем комсомольской организации Минского института народного хозяйства, где обучались в основном девушки. Но я отказался от комсомольской карьеры.
Вместе с тем было необходимо отработать по распределению положенные два года. Чтобы не терять драгоценное время, я решил сдать кандидатские экзамены, что упрощало в будущем поступление в аспирантуру и позволяло сохранить еще не утраченные знания. Однако возникли трудности. У меня не было необходимого производственного стажа. После хождений в Белорусский государственный университет, я нашел выход. Обратился к заместителю министра сельского хозяйства БССР, курирующего науку. Учитывая мой диплом с отличием, полученный в Московском университете, и мое распределение в Институт Госстроя БССР, занимающийся сельским строительством и районной планировкой, меня в виде исключения прикрепили к группе соискателей при Всесоюзном НИИ картофелеводства. В группе были в основном взрослые семейные люди с большим стажем работы. Поэтому я взял на себя обязательства готовить конспекты по марксистко-ленинской философии, что было воспринято с энтузиазмом моими взрослыми коллегами. Я по вечерам работал в Белорусской государственной научной библиотеке, а в выходные встречались на квартире одного из соискателей. Где я конспективной форме излагал вопросы к экзамену по философии, а жены соискателей готовили на десерт стол с закуской. Как правило, после трудовой недели, занятия по философии заканчивались большим возлиянием. Учитывая, что это происходило в домашней обстановки и во благо будущего своих мужей, жены были не против. Когда ко мне приехала из Ленинграда сестра Валя, то на ней произвело неизгладимо впечатление, как я после очередной консультации по философии перепутал в общежитии комнатную дверь со шкафом. После успешной сдачи кандидатского экзамена по философии моими конспектами пользовались еще много лет, пока они не исчезли с очередным соискателем.
Иностранный язык на курсах по подготовки к кандидатским экзаменам нам преподавала Людмила Карповна Лысякова из Белорусского университета. Она с исключительным вниманием относилась к соискателям, и особенно ко мне. И я получил «отлично», хотя не располагаю талантами к изучению иностранных языков. Людмиле Карповне было всего 32 года, воспитывала одна двух дочек. После экзаменов соискатели подарили ей большую корзину с шампанским, цветами и конфетами. В последствии с Людмилой Карповной мы иногда переписывались.
Когда поступал в аспирантуру в МГУ, мне засчитали эти оценки, и я проходил только формальное собеседование по специальности.
***
Лицом к оперному и балетному искусству. В свободное от работы время инженер Вова проводил или в Государственной научной библиотеке БССР, где готовился к сдаче кандидатских экзаменов, или Белорусском академическом театре оперы и балета. Вблизи которого был расположен институт «Белгипросельстрой» и подвал, где проживал молодой специалист. Входной билет стоил 50 копеек. Такая дешевизна после московских театров объяснялась тем обстоятельством, что основными столичными жителями были вчерашние крестьяне. Поэтому для популяризации оперного и балетного искусства по четвергам устраивались спектакли для пионеров, а на большие праздники для привлечения широких масс трудящихся организовывались концерты ведущих солистов театра с обязательными танцами в перерыве. Так как бывшие крестьянские парни на танцы в сельском клубе трезвыми, как правило, не ходили, было неприлично идти в оперный театр, не выпив бутылку водки на двоих.
Минск середины 60-х годов. Слева – Белорусский государственный академический театр оперы и балета, в центре – штаб Белорусского военного округа, за которым располагался институт «Белгипросельстрой».
На белорусской сцене выступали знаменитые солисты Большого театра Союза ССР Галина Вишневская, Тамара Милашкина и Евгений Райков, виолончелист Ростислав Ростропович, Юрий Гуляев и Бела Руденко (Украина), Медея Амирашвили (Грузия), Зиновий Бабий (Белоруссия). Особенно запомнилось выступление Марии Биешу, которая только что в Японии была признана лучшей исполнительницей партии мадам Ботерфляй («Чио-Чио-Сан»). Из других выступлений за два театральных сезона выделялись солисты Большого театра Союза ССР Ирина Архипова и Иван Петров, звезды французского балета Клер Сомбер и Мешель Брюэль, датского королевского балета Симона Кирстан и Флеминг Флиндт.
Я настолько освоился в театре, что у меня было постоянное место в партере (3 ряд, 27 кресло). Как выяснилось, это и соседнее место было зарезервировано за командующим Белорусским военным округом. Но, как известно, генералы не все страдают любовью к оперному и балетному искусству. Чем и воспользовался инженер Вова. За два театральных сезона я побывал на спектаклях более двухсот раз (возможно, это было абсолютным рекордом) и стал почти родным для администрации театра. Когда был аншлаг, меня даже просили оказать помощь в гардеробной. Мое интенсивное посещение театра совпало с пятидесятилетним юбилеем Белорусской ССР и многие иностранные трупы, посещавшие Москву, гастролировали и в Минске. За короткий срок я увидел и услышал лучших солистов оперы и балета из Парижа, Берлина, Лондона, Копенгагена, Нью-Йорка, Вены, Милана. В Минске состоялся Всесоюзный фестиваль мастеров оперного и балетного искусства, что позволило услышать и увидеть лучших солистов из Большого театра Союза ССР и всех союзных республик. Это было настоящее пиршество, которое достойно заменяло регулярное застолье в подвале, где мои однокурсники успешно спивались.
Так как я располагал двумя «генеральскими» местами в партере, то часто водил своих коллег по институту в театр. И вот на заключительном концерте Всесоюзного фестиваля мастеров оперного и балетного искусства я взял с собой сотрудника института Толю Максимова, который впервые был в театре. Естественно, в тот день был аншлаг. На мою беду, на концерт пришло руководство белорусской республики, которое разместилось не в правительственно ложе, а в третьем ряду партера. Так как это произошло после третье звонка, я оставил начинающего театрала на месте, а сам уселся в четвертом ряду, который оказался «буферным» – на него билеты не были проданы в целях безопасности. Как потом выяснилось в третьем ряду из-за случайного театрала, не оказалось крайнего места для сотрудника охраны (КГБ), который вовремя не заметил самозванцев. Ему срочно администрации вынесла стул, но сотрудник спецсужбы начал знаками показывать Толе, чтобы он вышел. Мой протеже оказался на месте между Машеровым и вторым секретарем ЦК КПБ Сургановым. Машеров, не увидев в сложившейся ситуации ничего опасного, рукой дал отмашку. Сотрудник КГУ так же заметил и меня. Я, как выяснилось позже, уселся рядом с Председателем Президиума Верховного Советам БССР. Который оказался настоящим партизаном. Перед спектаклем, вероятно для храбрости, выпил, рюмашку, и мирно похрапывал в первом отделении концерта. Он также не воспринял меня как «диверсанта». В перерыве спецслужба вызвала администратора театра и заставила проверить наши билеты. Их не оказалось. Толя краснел и молчал. Мне же дернуло заговорить о демократии. Почем при аншлаге оказался пустым целый ряд, когда даже министр культуры сидел на принесенном стуле в проходе? Почему-то мои слова были расценены как проявление высшей степени наглости. Нас на всякий случай сфотографировали, и офицеры начали готовиться к профилактической работе, которая не отличилась оригинальностью (хороший спортивный удар, чтобы было впредь неповадно). Но в это время мой сосед — заслуженный партизан — проснулся и отправился похмеляться в спецбуфет. Увидев готовившуюся экзекуцию, он подошел к офицерам и сказал, чтобы пацанов не трогали. До конца спектакля мы сидели рядом с ним.
***
Белорусские рестораны. Столица орденоносной Белоруссии отличалась исключительно дешевизной. Столовой в институте не было. Обедали молодые специалисты обычно в рабочее время. Если кто-то справлялся о них, начальник отдела говорил: «Опять молодняк в ресторане пасется». Он давно махнул на это руками.
Молодой специалист Вова, несмотря на скромную зарплату, обедал преимущественно в ресторане «Театральный», где комплексные обеды стоили меньше рубля. И можно было договориться с симпатичной официанткой о питании в долг. По воскресным дням инженер Вова обеда в лучших ресторанах столицы «Минск», «Белоруссия», «Лейпциг» и др. Точнее использовал рестораны не только для питания, но и чтения газет. Абсолютный рекорд был установлен в ресторане «Минск». Вечернее чтение газет было обеспечено скромным заказом картофельных оладьей и чашечки кофе, суммарной стоимостью в 22 копейке. Что говорить о провинциальных ресторанах. В глубинном Полесье в поселке Ганцевичи свиная отбивная размером с тарелку, стоила 27 копеек.
Хобби
Замдиректора Института по хозяйственной части Иван Сопляков ощупывал инспекторским взглядом желтые стены комнаты в общежитии одиноких молодых специалистов, как вдруг ему в глаза уставилась «божья мать». Полковник в отставке смачно выругался и протер глаза, но распятый на медном кресте Иисус Христос и череп неизвестной национальности довершили дело. Сомнений не оставалось: «Сотрудник института инженер-комсомолец Дергачев верит в Бога».
Обратную дорогу машина Соклакова мчалась по переполненным улицам столицы, не обращая внимания на мигающие огни светофоров.
***
- Сундукова ко мне, - еще с порога кабинета крикнул Сопляков.
Парторг института Трифон Сундуков, сообразив, что вызывают его, немного подумал и сделал вывод, что надо идти.
- Хе-хе, Трифон, крестьянский сын, - ехидно встретил замдиректора парторга и рассказал ему про факт, сильно взбудораживавший отставное полковничье воображение.
Лицо Сундукова покрылось красными пятнами решительности. «К стенке надо поставить этого верующего инженера», - сообразил Трифон, вспомнив славные страницы службы в НКВД.
Слух застал инженера Вову за дубовым рабочим столом. Через несколько минут он был вызван к парторгу, который вынес следующий приговор:
- Я вот как-нибудь напьюсь, пряду в общежитие и разобью якону.
***
В кабинете директора собрались ответственные товарищи, принимавшие участи в разоблачение верующего. Лица их светились радостью и гордостью быть причастными к такому делу.
Директор спросил инженера Вову:
- Это, правда, что у Вас весит икона «Божья мать»?
- Да…
- У него еще и распятье Иисуса Христа висит, - прошептал Сопляков.
- И это правда. Не слишком ли мы рано забыли, что культура белорусского, русского и украинского народов обязана православной церкви. Ко всему это память о моих верующих деде и бабке. Каждый человек обязан жить с верой. Одни веруют в партию и коммунизм, другие в Бога.
- У него еще череп есть, - попытался подбросить полено в затухающий костер Трифон Суандуков.
Умнеющий на глазах директор подумал и сказал:
- Может быть это Ваше хобби?
- Пусть будет хобби, - ответил Вова.
- Но если это хобби, то пусть висит, — подытожил религиозную историю директор.
***
Из выступления секретаря партийной организации Института «Белгипросельстрой» на комсомольском собрании: «Партия всегда положительно отзывалась о комсомольцах, потому что молодежь является цветом нашего общества. Я не знаю, почему снизилась активность молодежи, но скажу. В 30-е годы комсомольцы грызли горло этому самому кулаку с энтузиазмом. Надо и сегодня им показать свое лицо».
***
В шестидесятые годы началась крупномасштабная девальвация высшего образования и инженерных профессий. В зрелом возрасте это поколение оказалось безразличным к судьбе коммунистической власти.
Ландшафты жизни Белоруссия Путь партизан
Ландшафты жизни Минск Дело молодого специалиста
Ландшафты жизни. Белоруссия Коммунистическая деревня
Ландшафты жизни. Белоруссия Зеленая гостиница
Ландшафты жизни. Белоруссия Республика Вилия
Статьи по теме на Портале:
Ландшафты жизни. Память. Петр Машеров
«Геополитика сверхдержав»
