Обсудить статью в дискуссионном клубе 
Воспоминания о распаде советской державы
Владимир Дергачев
Отзыв на мемуары Вагифа Гусейнова «Больше, чем одна жизнь» в двух книгах. — М: Издательский дом «Красная звезда», 2013. Тираж 500 экз.
Книга первая. На взлет под прессом. 384 с.
Книга вторая. Противостояние. Преодоление. Постскриптум. 422 с.
Труд с многочисленными иллюстрациями издан на высоком полиграфическом уровне московским издательским домом «Красная звезда».
Несмотря на множество воспоминаний, изданных о распаде СССР, рецензируемые мемуары выделяются тем, что они написаны не с высоты московских кабинетов, а участником драматических кавказских событий в Азербайджане.
«Больше, чем одна жизнь» — глубокое исследование, написанное с любовью к родине автора и семье. Как выразил свое жизненное кредо Вагиф Гусейнов в одном из интервью: «Азербайджан моя родина, но и Россия мне отнюдь не мачеха».
Коллеги и друзья во время празднования 70-летия Вагифа Гусейнова сказали много теплых слов, в которых отмечалось редкое сочетание у юбиляра человеческой порядочности, организаторских способностей, аналитического ума и таланта журналиста. Добавлю к сказанному – Вагиф Гусейнов сохранил на изломе эпох пассионарную созидательную энергию.
Этот фундаментальный труд в восемьсот страниц был прочитан на одном дыхании. Мемуары написаны журналистом по профессии, мастерски владеющим пером. Юноша из простой интеллигентной бакинской семьи мечтал о карьер-журналиста-международника. И он стал блестящим журналистом – аналитиком. Но судьба на этом пути вместила несколько жизней:
- Рабочий-строитель, мастер спорта по пулевой стрельбе, служба в Советской Армии с солдатской перловкой, Бакинский университет.
- Главный редактор молодежной газеты Азербайджана.
- Первый секретарь ЦК ЛКСМ Азербайджана.
- Секретарь ЦК ВЛКСМ по международным вопросам.
- Первый секретарь Бакинского Горкома Компании Азербайджана.
- Работа в Министерстве иностранных дел СССР (первый заместитель начальника Управления по обслуживанию дипломатического корпуса).
- Заведующим отелом организационно-партийной работы ЦК компании Азербайджана.
- В самое трудное и трагическое для Азербайджана время генерал-майор Гусейнов возглавлял республиканский Комитет государственной безопасности.
- Камера в бакинской тюрьме, где когда-то сидел будущий вождь народов Иосиф Сталин. Реальная угроза быть уничтоженным без суда и следствия.
- Директор известного Института стратегических оценок и анализа и главного редактор международного журнала «Вестник аналитики» (Москва).
Мемуары Вагифа Гусейнова представляют собой многомерные воспоминания, в центре которых судьба советского государства и интеллигенции.
Государство и идеология. «Идеология работала на социализм», а советская перестройка окончательно отменила идеологию. Наступила, как пишет Вагиф Гусейнов «заключительная стадия холодной войны — идеологическое разоружение советского социализма». Поражения на идеологическом фронте, в информационной войне привели к военно-политическому поражению.
Отсутствие механизма своевременной и легитимной передачи власти от одного поколения к другому. Американский дипломат и историк Джордж Кеннан (1904 - 2005) пророчески писал в конце 40-х и начале 50-х годов о возможной фундаментальной советской трансформации, проистекающей из-за незаконности передачи власти. Различные соискатели власти «смогут спуститься в недра политически незрелых и неопытных масс, чтобы найти у них поддержку своим определенным требованиям. И если это когда-либо случиться, то отсюда будут проистекать невероятные последствия для коммунистической партии: ибо членство в ней в широком плане основывается на железной дисциплине и повиновении, а не на искусстве компромисса и взаимного приспособления. Если вследствие указанного произойдет что-либо, что разрушит единство партии и эффективность её как политического инструмента, Советская Россия за одну ночь из одного из самых сильных национальных сообществ превратиться в одно из самых слабых и жалких» (цитата из статьи «Америка и русское будущее», журнал «Foreign Affers», 1951). И выводы были сделаны, но через много лет и не в СССР, а в коммунистически Китае, где глубоко проанализировали анатомию самоубийства Коммунистической партии Советского Союза.
Вагиф Гусейнов много страниц уделяет этой исключительно актуальной для большинства постсоветских стран проблеме. Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, пишет автор мемуаров, был типичным представителем сталинского поколения коммунистов, без отметин революционного прошлого. Эти люди преуспели в укреплении военно-политического и экономического могущества СССР, но безнадежно отстали в совершенствовании государственного устройства. Брежнев дал уговорить себя остаться на посту генсека после перенесенного инсульта 1976 года. Он сам выпестовал образ невменяемого старца, ставшего героем многочисленных анекдотов. Один из них был посвящён механизму передачи государственной власти: «История России знала три эпохи, допетровскую, петровскую и днепропетровскую». «Неспособность расстаться с властью, когда время сурово и громко стучалось в двери, непростительна для руководителя и самой державы» (том 1,с. 359). С 1980 года Советский Союз ушел в глухую оборону из-за ввода советских войск в Афганистан. Никогда ранее, как пишет автор, советская дипломатия не была в столь беспомощном положении. Вина Брежнева в последующей катастрофе огромна, но несравнима с делами Горбачева с его граничащим с откровенным предательством новым мышлением.
Вагиф Гусейнов подробно описывает визит в Баку в сентябре 1982 года больного и немощного Брежнева, незадолго до этого серьёзно повредившего ключицу во время посещения ташкентского самолётостроительного завода, где во время митинга рухнула металлическая конструкция. Как, выступая перед участниками республиканского актива во Дворце имени Ленина, Брежнев начал зачитывать текст, предназначенный не для широкой публики, а для руководства республики. Как вызвал неудовольствие у лидера азербайджанских коммунистов брежневский комплимент Бакинскому горкому, руководимым Гусейновым.
В мемуарах приводится сведения о возможном запоздалом реформировании советской партийной власти. После возвращения Брежнева в Москву в Баку поступила информация, что учреждается пост председателя КПСС, который займет Леонид Ильич, Юрий Антропов станет Генсеком партии, а практическая реализация решений партии будет возложена на Первого секретаря. На это место Брежнев рекомендовал Гейдара Алиева. Но как пишет Вагиф Гусейнов, «Андропов осторожно прибрал к рукам власть, выпадающую из дряхлеющих брежневских рук» (том 1, с. 266).
Страницы книги посвящены так же «буревестнику» советской перестройки. Помнится, с каким энтузиазмом встречали в трудовых коллективах молодого Генерального секретаря Компартии Михаила Горбачева, который мог общаться без бумажки. Но, увы, у выпускника Московского университета был низкий уровень гуманитарного образования, так как на юридическом факультете МГУ в начале 50- годов вместо «общечеловеческих ценностей» изучали нечто другое.
Как пишет Вагиф Гусейнов, и Михаил Горбачев и Борис Ельцин до конца политической карьеры оставались управленцами регионального масштаба с печатью неистребимого провинциализма. Осенью 1987 года Горбачев с легкостью отправил в отставку брежневского фаворита Гейдара Алиева, который ранее делал ставку на две главные фигуры — Брежнева и Андропова. Кончилось время поколения, в связи с которыми Алиев оказался на вершине власти.
В книге уделяется большое внимание восхождению к власти комсомольских вожаков, как пишет автор, Миши Горбачева из Ставрополья, Егора Лигачева из Сибири, Эдика Шеварнадзе из Грузии, Рахмана Везирова из Азербайджана, мечтавших о будущих свершениях. Но долгие годы существовала технология избавления от молодых на вершинах власти. И, в конце концов, смена произошла слишком поздно и поспешно.
Как подчёркивается в мемуарах, тремя суровыми испытаниями тестировала новую власть в Кремле история: Чернобыль (апрель 1986 года), волнения молодежи в Алма-Ате и первая кровь перестройки (декабрь 1986 года), карабахский взрыв (февраль 1988 года) и Сумгаит (последний день февраля 1988 года).
«Перестройка лишила Союз его эффективного оружия — опоры на силу, заменив её ссылками на несуществующую демократию» (том 2, с. 274). Демократия является частью, культуры, мышления и сознания. Безумно было внедрять её ценности в спешном порядке на 1/6 части Земли, населенной десятками народов и этносов.
О возможных драматических последствиях внедрения «общечеловеческих ценностей» и бездумной демократии я впервые услышал в мае 1988 года в средневековом кавказском ауле под Кубой (Азербайджан) от местных старейшин.
Подробно: Привет трубадуру общечеловеческих ценностей из горного аула
Важное действующее лицо мемуаров — многолетний партийный лидер Азербайджана Гейдар Алиев. В книге прослеживается его путь восхождения во власть. При доверенном лице Леонида Брежнева Семене Цвигуне Гейдар Алиев стал заместителем Председателем республиканского КГБ. Прослеживается трансформация энергичного партийного лидера — первого секретаря ЦК компартии Азербайджана — в полубога с абсолютной привилегией на независимую критику и право на критику. В правящей элите Азербайджана стал абсолютно доминировать нахичеванский земляческий клан с недоверие к бакинцам, карабахцам и гянджинцам и др.
Первоначально складываются доверительные отношения Вагифа Гусейнова с Гейдаром Алиевым, который рассматривает молодого комсомольского лидера в качестве возможного приемника. Но, как пишет Вагиф Гусейнов, подвела твердость и решительность: «Я выглядел солдатом, бросившимся вслед за командиром в атаку и уже в рукопашной схватке обнаружившем, что крик «Вперед!» был ложным сигналом» (том 1, с 335).
Статусные коммуникации в Стране Советов и в союзных республиках выстраивались на принципах землячества. Кроме того, преступные группировки и кланы пробрались к рулю советского государства. Приписки создали финансовую базу «теневой экономики», разрушая устои реального социализма. Теневой капитал стал двигателем перерождения Азербайджана и страны социализма. Процветали цеховики, целые заводы принадлежали частным лицам. В республике будет обнаружен несуществующий документально колхоз-миллионер с председателем-орденоносцем. Вся торговля, бытовое обслуживание, ширпотреб и пр. находились под контролем нахичеванского и грузинского кланов. Вся правоохранительная система и другие вертикали власти жили на нетрудовые доходы. Западный дефицит распределяется между приближенными к власти, а в магазинах — пустые полки. Зарплата передовика социалистического соревнования, ударника коммунистического труда была часто нищенской по сравнению с доходом мясника на рынке или продавца из овощного ларька, не говоря уже о завмагах, тайных владельцев ресторанов. Неслучайной, что в результате цунами бездумной перестройки, в большинстве бывших советских республиках «буревестниками» демократии стали криминально-коррумпированные кланы.
Провинциальный национализм. Нельзя сказать, пишет автор, что национализм был чужд азербайджанскому политическому мышлению, но армянские требования о присоединении Карабаха к Армении привели к усилению националистического компонента. Создается новая партия – Народный фронт Азербайджана. Национал-революционеры выступают с требованием немедленного перехода на язык титульной нации. Они в прошлом с завистью и ненавистью взирали на своих более удачных русскоговорящих соплеменников. Теперь они получили шанс на реванш. Власть, пораженная местечковым регионализмом и, по сути, являющаяся городской только в первом поколение, фактически открыла шлюзы для сельской массы (том 2, с. 152). Традиционный городской социум, европеизированная азербайджанская интеллигенция оказалась в ничтожном меньшинстве. Отсюда первоначальное требование националистов «Говори по–азербайджански!».
Вместо усилий по решению Карабахской проблемы, началась другая война. Произошел распад нации на «своих и «чужих», раскол и расщепление, культ клановой вражды, союз преступников с национал-революционерами (том 2, с. 257).
Во главе антиперестроечных сил стояли и «бывшие» люди Гейдара Алиева в партийно-государственных структурах. Его нахичеванский клан располагал немалыми финансовыми ресурсами. Лидеры Народного Фронта (Эльчибей, Мамедов и Панахов) навещали поправившегося после болезни опального экс-члена Политбюро в Москве еще весной 1989 года. Наивно было бы думать, что новыми политическими возможностями не воспользуются теневеки.
Евроазербайджанцы Баку. Первый нефтяной бум в начале 20 века превратил провинциальный восточный город в бурно развивающийся индустриальный центр. В Советском Союзе Баку стал не только столицей Азербайджана, но занимал особое положение крупнейшего нефтяного центра в стране. Сюда направлялись немалые материальные и финансовые ресурсы, высококлассные специалисты. Сформировалась своеобразная «бакинская нация» или просто «бакинцы». Коренное население — азербайджанцы (до середины 20 века тюрки) долго составляли меньшинство.
Как обращает внимание автор мемуаров, в период советской перестройки евроазерайджанцев, ориентированных на общечеловеческие и общедемократические ценности, вполне сознательно отодвинули за пределы движения. Место думающей интеллигенции заняли горлопаны, присвоившие себе звание национал-революционеров. Деревня ворвалась в Баку, подчиняя его уклад своему нраву, традициям и психологии.
Московский Кремль преступно долго собирался с наведением конституционного порядка в республике, где было расположены стратегические объекты: крупная Габалинская радиолокационная станция, Каспийская флотилия, 4-я армия (южное направление), Бакинский округ ПВО (до Волгограда). Военный комендант особого района города Баку.
В мемуарах приводится эпизод из книги Александра Лебедя, бывшего в тот момент командиром воздушно-десантной дивизии, которую перебросили на аэродром под Баку. Устная задача, сформулирована министром обороны с помощью кулака и переданная Лебедю была лаконична: «Попробуйте, мать вашу так, не возьмите! Предайте Лебедю!» – А чего взять-то? — Да Баку, больше здесь и брать нечего» (том 2, с. 291).
Вторжение в Баку крупного контингента частей Советской Армии, внутренних войск и отрядов специального назначения сопровождалось исключительной жестокостью. Сотни людей были убиты, ранены, или пропали без вести, в том числе до объявления чрезвычайного положения.
Собрание офицеров республиканского КГБ Азербайджана, возглавляемое генералом Гусейновым, осудило неправомерные действия советского руководства и бесчеловечное поведение войск и выразило солидарность со своим народом.
В мемуарах исключительное внимание уделяется азербайджано-армянским отношениям. Вагиф Гусенов излагает следующим образом предысторию конфликта. В прошлом земли, именуемые Армянской ССР, когда они отошли к России, назывались Эриванским ханством, были заселены исстари тюрками-азери. Интенсивная арменизация Закавказья началась с приходи России в начале 19 века. В 1896 году в результате начавшихся турецко-армянских столкновений, царское правительство разместило бежавших от погромов анатолийских армян в Гяндже и прилегающих территориях.
Вагиф Гусейнов отмечает давний пиетет, питаемый азербайджанцами к тюркам. В исторической памяти народа навсегда запечатлелась помощь, оказанная в 1918 году Турцией, усмирившей армянский дашнакский терроризм в Азербайджане. Был заключен договор о мире и дружбе между созданной в 1918 году Азербайджанской Демократической Республикой и Турцией, которая обязывалась оказывать военную помощь молодой республике. Турецкий генерал Нури-Паши сформировал Кавказскую исламскую армию, которая выбила войска Бакинского Совнаркома из Шемахи и в сентябре вошла в Баку.
Во время революции и Гражданской войны коммунистов Баку возглавляли армяне — то Степан Шаумян, то Анастас Микоян. Власть бакинских комиссаров перешла к диктатуре Центрокаспия (Каспийской военной флотилии), которая не смогла остановить Кавказскую исламскую армию и обратилась за помощь к англичанам, направившим в Баку экспедиционный корпус (примерно в тысячу военных) из Персии.
В независимом Азербайджане деятельность «26 Бакинских комиссаров» рассматривается в трактовке известного историка и Героя Советского Союза Зии Буниятова (1921 – 1997) как заговор армянских националистов и их союзников против Азербайджанской Демократической Республики. Академик Буниятов считал, что у армян синдром геноцида, вечно преследуемого народа. Это придумали их идеологи и церковь при потворстве ЦК КПСС во главе с Брежневым.
Еще в 1948 году докладная записка, обосновывающая включения Нагорно-Карабахской автономной области в состав Армении был направлен в Москву за подписью Арутюняна первого секретаря ЦК Армении. Иосиф Стали начертал на стопке документов: «Они все там с ума посходили!» (том 2, с. 209).
На Карабахский конфликт или как пишет автор, Степанакертский бунт эхом отозвалась бессмысленная стихия улиц Сумгаита, переполненного беженцами из Армении и Карабаха. Согласно официальным данным по ноябрь 1988 года в Азербайджан прибыло свыше 100 тыс. беженцев. Из 200-250 тысяч азербайджанцев в Армении осталось 5-6 тыс.
Заодно с крунковцами и сепаратистами была разношёрстная публика коррупционеров, расхитителей, теневиков, давно прибравшая к рукам власть на местах.
Вагиф Гусейнов считает 1988 год самый тяжелый в своей жизни. Кроме сложной обстановки в республики вмешалась природная стихия. Крупная операция, удар по обезглавленному сепаратизму намечалась в ночь с 7 на 8 декабря. Но морозное мрачное декабрьское утро застало Армению в руинах Спитакского землетрясения.
Предлагалась перекройка административного деления АзССР с созданием Нагорно-Карабахской автономной республики с приданием ей ряда других районов (Расим Агаев). Но Москва дала отмашку, и был создан Комитет особого управления.
Вагиф Гусейнов убежден, что военно-политическая операция «Кольцо» (1990), вошедшая в историю Карабахской войны остаётся самым крупным достижением Азербайджана в споре с Арменией. Но к 1991 году стал очевиден факт политического двурушничества Горбачева. Кремлевская власть отвернулась, предала Азербайджан с Карабахским конфликтом, как и миллионы своих граждан. Окончательному решению Карабахской проблемы помешал заговор ГКЧП и последующий распад СССР. В трагические для Азербайджана годы не было действенной международной поддержки. Власть в Соединённых Штатах и западноевропейских странах с крупными армянскими диаспорами, была преимущественно на стороне сепаратистов Нагорно-Карабахской автономной области. Большую роль играло мощное армянское лобби в Москве.
Компартия Азербайджана насчитывала 398 тыс. человек, но полная неэффективность проводимой политики и апатия партийного лидера (Везирова) вела к утрате контроля над республикой. Партийную организацию было предложено возглавить Вагифу Гусейнову, которого принял Михаил Горбачёв. «Меня уговаривают пересесть на главное кресло, занять которое, не скрою, всегда оставалось желанной, недостижимой целью» (том 2, с. 279). Но принципиальная позиция республиканского КГБ в отношении ввода советских войск в Баку, не оставила никаких иллюзии на этот счет. Достигнута точка невозврата. Дальше последовала отставка, тюрьма и новая жизнь в России.
Азербайджанская элита, повязанная на мировом нефтяном бизнесе, традиционно предпочитает зримые преимущества практической власти. С кланом во власти не может сравниться не один местный олигарх. Огромные валютные доходы традиционно формировались из скрытых отчислений от нефтегазовых контрактов, таможенных сборов, монопольного права на производство черной икры и пр.
Советский Азербайджан и советская Армения — это часть геополитического проекта Мировой революции. Проект Азербайджана в советском геополитическом пространстве был реализован как центр притяжения для Иранского Азербайджана. Проект советской Армении рассматривался так же как форпост для геополитического броска на Юг.
Хомейнистский Иран был раздольем для советской разведки — около 15 миллионов азербайджанцев, многие из которых связаны со своими родственниками на севере. В декабре 1989 года азербайджанские националисты объявили об объединении Северного и Южного Азербайджана. Была разрушена часть советско-иранской границы на протяжении несколько десятков километров вдоль Аракса, включая 239 участков погранзастав (том 2, с. 260).
Сегодня и Баку и в Ереване издается множество публикаций, доказывающих превосходство одного и другого народа. Но современные армянское и азербайджанское государства существуют де-факто. Поэтому Азербайджан и Армения должны искать точки соприкосновения и преодоления межнациональной конфронтации вокруг исключительно чувствительного для двух народов карабахского конфликта. Чем больше будет посредников с той и другой стороны со своими геополитическими интересами в регионе, тем призрачны будут перспективы на разрешение конфликта. Чем больше будет взвешенных оценок драматических страниц новейшей истории, тем больше шансов для взаимного понимания и поиска компромиссных решений.
«Геополитика сверхдержав»
