Обсудить статью в дискуссионном клубе 
Преданная память о забытом сражении. Окопная правда из волховских болот
Владимир Дергачев
http://wwii.su/images/2lubanskaya-operaziya-big.jpg
После победы под Москвой, ставка Верховного главнокомандования решила, что наступил кардинальный перелом в войне. Осуществлённые фронтовые наступательные операции 1942 года закончились катастрофой, гибелью целых армий.
По теме:
Трагедия Красной Армии. Провал стратегического плана закончить войну в 1942 году
Витебские (Суражские) ворота «жизни»
Военная блокада Ленинграда немецкими войсками и их союзниками (финнами, испанцами и итальянцами) длилась 872 дня с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года. Военные потери за время блокады: 332,1 тыс. убитых, 24,3 тыс. небоевых потерь (замёрзли зимой или летом утонули в болотах или умерли от голода), 111,1 тыс. пропавших без вести (в основном плен). Гражданские потери: 16,7 тыс. убито при артобстрелах и бомбардировках и 632,3 тыс. погибли от голода.
Ленинград был полностью деблокирован с третьей попытки, кровопролитная операция на Синявских высота и болотах закончилась частичным успехом, когда удалось создать небольшой коридор в блокадном кольце 18 января 1943 года. О первой попытки 1942 года власть стремилась забыть навсегда, многие документы хранились в государственных архивах с грифом «секретно» и «совершенно секретно» до 2007 года.
17 декабря 1941 года Ставкой Верховного Главнокомандования впервые была поставлена задача о деблокирования Ленинграда. Стратегическая операция, в дальнейшем получившая название Любанской, должно была не только разорвать кольца блокады Ленинграда, но и освободить Новгород и разгромить войска противника восточнее города трех революций.
Рассекречено в соответствии с приказом Министра обороны РФ от 8 мая 2007 года N181 «О рассекречивании архивных документов Красной Армии и Военно-Морского Флота за период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов».
Любанская операция Волховского фронта не только не выполнила стратегических задач по деблокированию Ленинграда, но и по освобождению из окружения 2-й ударной армии. Командующий войсками Волховского фронта генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков начал и после короткого перерыва завершил Любанскую операцию. Она окончилась безрезультатно и сопровождалась огромными потерями войск. Об этой операции Мерецков сдержанно пишет в своих мемуарах1.
Ленинградский фронт получил задачу активными действиями 54-й армии во взаимодействии с 4-й армией Волховского фронта окружить и уничтожить противника, вышедшего к Ладожскому озеру и завершившего блокаду Ленинграда. Мощное контрнаступление провалилось, войска были ослаблены и обескровлены предыдущими боями, в том числе за Тихвин.
2-я ударная армия захватила плацдарм на западном берегу реки Волхов, прорвала оборону противника, продвинувшись на 70 км. К 22 февраля 1942 года войска вышла на рубеж Апраксин Бор, Коркино, станция Еглино и Малое Замошье. В дальнейшем, в результате фланговых ударов противника, армия оказалась в окружении. Войска 54 армии, начав 16 февраля наступление, продвинулись к 29 марту всего на 25 км. В дальнейшем, не имея успеха, закрепились на рубеже Макарьевская Пустынь, Дидвино и Дубовик.
20 апреля генерал-лейтенант Власов был назначен командующим 2-й ударной армии, оставаясь по совместительству заместителем командующего Волховского фронта. Он заменил тяжелобольного генерала Клыкова, снятого с должности командующего армией и самолётом отправленного в тыл.
30 апреля 1942 года наступательную операцию в районе станции Любань прекратили окончательно. Окруженная 2-я ударная армия обороняла с большими потерями захваченный плацдарм, и только в конце мая был получен приказ на отступление. Командующий Волховской оперативной группой генерал-лейтенант М. С. Хозин не выполнил директивы Ставки (от 21 мая) об отводе войск армии. В результате 2-я ударная армия оказалась вновь в окружении, а самого Хозина 6 июня отстранили от должности.
В мае — июне 1942 года в результате неудачной попытки вывести 2-у ударную армию из окружения она понесла огромные потери убитыми и плененными. Генерал Власов докладывал командованию фронта, что «люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет…».
По состоянию на 21 июня 1942 года, численность войск внутри «котла» составляла 23,4 тыс. человек, 242 артиллерийских орудия, 7 танков и 297 миномётов. Кроме того, с бойцами армии находилось до 5 тыс. местных жителей, покинувших дома при отходе советских войск.
По разработанному в Генеральном штабе плану армия с 24 на 25 июня пошла на прорыв кольца противника и была встречена шквальным огнём. Но обещанного встречного танкового удара не последовало, бои местного значения продолжались до 28 июня. Выжить в этой мясорубке удалось немногим2.
Из окружения вышли к 29 июня 9462 человека, в том числе 5494 раненых и больных, затем еще 146 человек. По данным Особого отдела Волховского фронта во 2-й ударной армии вместе с тылами и резервами, которые находились за рекой Волхов, на 1 июня 1942 года оставалось 40,2 тыс. человек, из окружения на август 1942 года вышло 13 тыс. бойцов и командиров, судьба остальных 27 тыс. человек осталась не известной.
Маршал Мерецков приводит в своих мемуарах следующие цифры потерь по 2-й ударной армии: всего вышло из окружения 16 тысяч человек, в боях погибло 6 тыс. человек, а 8 тыс. пропали без вести. В военных документах и мемуарах военачальников стыдливо замаливалось упоминание о большом количестве рядовых и командиров, оказавшихся в плену.
По немецким сводкам было захвачено 32,8 тыс. пленных, 649 орудий, 171 танк и другое оружие. Добровольно сдался в плен командующий армии генерал-лейтенант Власов. В плену оказались контуженый командир 327-й стрелковой дивизии генерал-майор И. М. Антюфеев, командующий ВВС армии генерал-майор авиации М. А. Белешев, командир 92-й стрелковой дивизии полковник Ф. М. Жильцов и другие командиры. Член Военного Совета армии дивизионный комиссар И. В. Зуев при попытке пробраться к линии фронта был выдан предателем, в одиночку принял бой и погиб. Погиб начальник штаба армии полковник П. С. Виноградов. Пропал без вести заместитель командующего войсками армии генерал-майор П. Ф. Алферьев.
Мой дядя Ваня, красноармеец Иван Паршин, воевавший в рядах 2-й ударной армии, рассказывал, что к окруженной группе бойцов через громкоговорители обратился командующий генерал Власов с требованием не оказывать сопротивление. Иван Паршин оказался в концлагере в Норвегии и после войны, вернувшись на Нижнюю Волгу, не мог устроиться с «жёлтым билетом» на работу даже на консервный завод и чтобы прокормить семью ловил и продавал рыбу.
Советская пропаганда намеренно перекладывала на генерала Власова всю вину за неудачу операции, тогда как определяющими были просчёты высшего командования плюс огромное техническое превосходство врага, умение воевать не числом, а качеством.
На севере Новгородской области вблизи деревни Мясной Бор (155 жителей, 2010), расположенной на федеральной трассе Москва – Ленинград, находится «Долина смерти», где погибло 146,5 тыс. советских солдат и офицеров и свыше 200 тыс. было ранено. В декабре 1941 года в болотах вблизи Мясного Бора тяжёлые потери понесла воевавшая на стороне гитлеровцев испанская Голубая дивизия. Здесь с января по апрель 1942 года велись кровопролитные бои в ходе Любанской наступательной операции по прорыву блокады Ленинграда. В советские время из-за трагического исхода сражения и последующего предательства генерала Власова Любанская операция была забыта, а многие документы засекречены. Надлежащий поиск и захоронение погибших воинов не производились. Только с конца 1980-х годов на местах боёв стали работать поисковые отряды, устанавливаться скромные обелиски на могилах погибших. В результате поисковых мероприятий ежегодно проводятся массовые перезахоронения останков военнослужащих. Поиск и захоронение у Мясного Бора и на плацдарме бывшего Любанского выступа продолжаются до настоящего времени3.
***
В сентябре 1941 года маршал Советского Союза Григорий Кулик принял командование 54-й отдельной армией (02.09.1941 - 25.09.1941), которая с момента переброски на северо-западное направление занимала оборону по правому берегу реки Волхов. Генерал армии Георгий Жуков, приступивший 14 сентября 1941 года к обязанностям командующего Ленинградским фронтом, поставил перед командованием 54-й армии задачу перейти в наступление в районе железнодорожного узла Мга в целях прорыва блокады Ленинграда. Однако к активному наступлению 54-я армия перешла лишь 26 сентября, когда армия уже была переподчинена Ленинградскому фронту, а командующим её вместо Кулика стал генерал-лейтенант Михаил Хозин.
Григорий Кулик вошел в историю ВОВ как маршал поражений, впоследствии за распоряжение об оставлении города Керчи был разжалован в генерал-майоры.
Следующий командующий 54 армией генерал-лейтенант Хозин Михаил Семенович (26.09.1941 - 26.10.1941) так же не справился с руководством. Очередной командующий генерал-майор Федюнинский Иван Иванович (27.10.1941 - 22.04.1942) продержался на должности почти полгода. Под его руководством армия активно участвовала в Тихвинской оборонительной и наступательной операциях, в результате которых советские войска добились стратегического успеха.
В 1942 году 54-я армия участвовала в Любанской операции, в которой понесла тяжёлые потери. Перед армией, продолжавшей вести напряжённые бои на участке железной дороги Мга - Кириши ставилась ограниченная задача содействия Волховскому фронту в разгроме врага, обороняющегося под Ленинградом, и в освобождении города от блокады. Удар армия наносила на юго-запад на участке от полустанка Погостья до Посадникова Острова, в общем направлении на Любань. Она должна была соединиться со 2-й ударной армией в районе Любани, и окружить немецкие части, занимавшие позиции по левому берегу Волхова от Грузино (усадьба графа Аракчеева) до имевшегося в Киришах плацдарма на правом берегу реки.
С 3 декабря 1941 года армия развернула неудачное наступление западнее Волхова в общем направлении на Кириши. Командованием в бой были введены 115-я и 198-я стрелковые дивизии, переброшенные из Ленинграда. К 28 декабря части 54-й армии отбросили противника за железную дорогу Мга - Кириши и завязали бои за Кириши, а затем за полустанок Погостье, под которыми в дальнейшем советские войска увязнут на два года.
В марте 1942 года войска армии сумели прорвать оборону противника в 15 километрах восточнее Погостья, расширив прорыв до 25 километров, продвинулись на 20 километров к югу в направлении Любани, очистили от противника Погостье и захватили населенные пункты и крупные узлы сопротивления на подступах к Любани. Однако к концу марта 1942 года соединения армии были окончательно остановлены на рубеже реки Тигода, основание «погостьинского» выступа проходило по железной дороге Мга - Кириши. Это всё, чего смогли достичь войска армии в ходе почти трёхмесячных ожесточённых боёв, сопровождавшихся огромными потерями.
Карта боевых действий 54-й армии (https://pamyat-naroda.ru/warunit/54%20А/), занимающей плацдарм от полустанка Погостье на железнодорожной линии Кириши – Мга до села Ларионов Остров.
Рассекречено в соответствии с приказом Министра обороны РФ от 8 мая 2007 года N181 «О рассекречивании архивных документов Красной Армии и Военно-Морского Флота за период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов».
Наступление 54 армии закончилось катастрофой. Из воспоминаний В.И. Щербакова, командира 11-й стрелковой дивизии: Главный удар армия наносила тремя дивизиями, из них только одна была хорошо укомплектована. Остальные дивизии, из-за больших потерь были малочисленны. С самого начала наступления операция была обречена на неудачу. Безответственно отнесся к организации боев и взаимодействия ударной группировки штаб армии. С 13 января 1942 года 54 армия перешла в наступление и сразу же завязла в боях за Погостье и железнодорожную насыпь. Без всяких успехов армия вела напряжённые тяжелые бои вплоть до апреля 1942 года, очень медленно расширяя выступ у Погостья.
В среднем ежедневно под Погостье направлялись маршевые роты из нескольких запасных полков. Ветеран Василий Чуркин так описал в военном дневнике полустанок Погостье 9 марта 1942 года: «Большой ценой досталось нам это Погостье, тысячами трупов была усеяна изрытая снарядами земля. Трупы, всюду трупы. Куда ни пойди, везде лежали убитые. Я уже не новичок, мне приходилось видеть страшные картины войны, но здесь, увидев устланную в таком огромном количестве трупами землю, я был потрясен до глубины души. Среди убитых много было и вражеских солдат. Ни словами, ни на бумаге не передать, как сам видел и ощутил эти страшные картины».
За время Любанской наступательной операции 54-я армия потеряла около 43 тыс. человек. В мае 1942 года она переходит к обороне на достигнутых рубежах и до конца года ведёт позиционные бои на занимаемых позициях. Войсковые армии в 1942 году практически не имели штатный состав более 100 тыс. человек. Фактически 2-я ударная и 54 армия престали существовать, сохранив номера, пополненные новыми маршевыми ротами, идущими в царство небесное.
Всего в Любанской операция участвовало 325,7 тыс. человек. Согласно исследованию «Россия и СССР в войнах XX века», безвозвратные потери Волховского фронта и 54-й армии Ленинградского фронта во время Любанской операции с 7 января по 30 апреля 1942 года составили 308,4 тыс. человек (94,67 %), в том числе 95 тыс. убитых, и 213,3 тыс. санитарные потери. Таким образом, за время операции не погиб, не попал в плен или не был ранен только один из двадцати человек (5,3 %). Официальная цифра оспаривается. Так, некоторые историки оценивают потери советских войск до 158 тысяч человек погибших (с учётом последовавшей операции по выводу из окружения 2-й ударной армии).
Судьба Любанской операции и трагедия 2-й ударной армии во многом определись просчётами Ставки Верховного Главнокомандования, и объясняются в значительной мере головокружением от успехов битвы под Москвой, нереальными сроками проведения стратегических операций. Красная Армия вначале 1942 год не обладала необходимыми материальными ресурсами. В результате грубейших просчетов в стратегическом планировании второй год войны ознаменовался катастрофами не только в Мясном Бору и у полустанка Погостье, но и под Вязьмой и Харьковом, в Крыму, прорывом немцев к Сталинграду и Кавказу.
***
О напряжённости боёв свидетельствует чудом оставшийся в живых бывший красноармеец, прошедший путь от Ленинграда до Берлина, впоследствии советский и российский искусствовед, профессор, писатель–мемуарист Николай Николаевич Никулин (1923 —2009), член-корреспондент Российской академии художеств, ведущий научный сотрудник Эрмитажа, специалист по живописи Северного Возрождения. Он немногим известен как автор книги «Воспоминания о войне», написанной в 1975 году и изданной впервые только в 2007 издательством Государственного Эрмитажа (последующие издания АСТ, 2014, 2015, 2020). Страшная своей обыденностью жесткая окопная правда отличается от героических мемуаров военачальников. «Воспоминания» Никитина стоят в одном ряду с произведениями Василя Быкова и Виктора Астафьева.
«Вскоре мы покинули последнюю деревню, которую я видел до середины 1943 года. Полк перебазировался в болотистое мелколесье около станции Погостье. Все думали, что задержка здесь временная, пройдет два-три дня, и мы двинемся дальше. Однако судьба решила иначе. В этих болотах и лесах мы застряли на целых два года! А все пережитое нами — это были лишь цветочки, ягодки предстояли впереди!»
«На юго-восток от Мги, среди лесов и болот затерялся маленький полустанок Погостье. Несколько домиков на берегу черной от торфа речки, кустарники, заросли берез, ольхи и бесконечные болота. Пассажиры идущих мимо поездов даже и не думают поглядеть в окно, проезжая через это забытое Богом место. Не знали о нем до войны, не знают и сейчас. А между тем здесь происходила одна из кровопролитнейших битв Ленинградского фронта. В военном дневнике начальника штаба сухопутных войск Германии это место постоянно упоминается в период с декабря 1941 по май 1942 года, да и позже, до января 1944. Упоминается как горячая точка, где сложилась опасная военная ситуация. Дело в том, что полустанок Погостье был исходным пунктом при попытке снять блокаду Ленинграда. Здесь начиналась так называемая Любаньская операция. Наши войска (54-я армия) должны были прорвать фронт, продвинуться до станции Любань на железной дороге Ленинград — Москва и соединиться там со 2-й ударной армией, наступавшей от Мясного Бора на Волхове. Таким образом, немецкая группировка под Ленинградом расчленялась и уничтожалась с последующим снятием блокады. Известно, что из этого замысла получилось. 2-я ударная армия попала в окружение и была сама частично уничтожена, частично пленена вместе с ее командующим, генералом Власовым, а 54-я, после трехмесячных жесточайших боев, залив кровью Погостье и его окрестности, прорвалась километров на двадцать вперед. Ее полки немного не дошли до Любани, но в очередной раз, потеряв почти весь свой состав, надолго застряли в диких лесах и болотах».
«Мы приехали под Погостье в начале января 1942 года, ранним утром. Снежный покров расстилался на болотах. Чахлые деревья поднимались из сугробов. У дороги тут и там виднелись свежие могилы — холмики с деревянным столбиком у изголовья. В серых сумерках клубился морозный туман. Температура была около тридцати градусов ниже нуля. Недалеко грохотало и ухало, мимо нас пролетали шальные пули. Кругом виднелось множество машин, каких-то ящиков и разное снаряжение, кое-как замаскированное ветвями. Разрозненные группы солдат и отдельные согбенные фигуры медленно ползли в разных направлениях».
«В армейской жизни под Погостьем сложился между тем своеобразный ритм. Ночью подходило пополнение: пятьсот — тысяча — две-три тысячи человек. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники (их переправляли по замерзшему Ладожскому озеру). Утром, после редкой артподготовки, они шли в атаку и оставались лежать перед железнодорожной насыпью. Двигались в атаку черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншею, да и сил было мало, особенно у ленинградцев. Снег стоял выше пояса, убитые не падали, застревали в сугробах. Трупы засыпало свежим снежком, а на другой день была новая атака, новые трупы, и за зиму образовались наслоения мертвецов, которые только весною обнажились от снега, — скрюченные, перекореженные, разорванные, раздавленные тела. Целые штабеля.
Много убитых видел я на войне, но такого зрелища, как в Погостье зимой 1942 года, видеть больше не довелось. Мертвыми телами был забит не только переезд, они валялись повсюду».
«Атаки в Погостье продолжались своим чередом. Окрестный лес напоминал старую гребёнку: неровно торчали острые зубья разбитых снарядами стволов. Свежий снег успевал за день почернеть от взрывов. А мы всё атаковали, и с тем же успехом. Тыловики оделись в новенькие беленькие полушубки, снятые с сибиряков из пополнения, полёгших, ещё не достигнув передовой, от обстрела. Трофейные команды из старичков без устали ползали ночью по местам боёв, подбирая оружие, которое кое-как чистили, чинили и отдавали вновь прибывшим. Всё шло как по конвейеру».
«Чего стоил, например, переход через железнодорожное полотно под Погостьем в январе 1942 года. Этот участок простреливался и получил название «долина смерти». (Их много было, таких долин, и в других местах.) Ползём туда вдесятером, а обратно — вдвоём, и хорошо, если не раненые. Перебегаем по трупам, прячемся за трупы — будто так и надо. А завтра опять посылают туда же… А когда рядом рвёт в клочья человека, окатывает тебя его кровью, развешивает на тебе его внутренности и мозг — этого достаточно в мирных условиях, чтобы спятить.
…Раньше все представлялось в «лягушачьей перспективе» — проползая мимо, не отрываешь носа от земли и видишь только ближайшего мертвеца. Теперь же, встав на ноги, как подобает царю природы, мы ужаснулись содеянному на этом клочке болотистой земли злодейству! Много я видел убитых до этого и потом, но зрелище Погостья зимой 1942 года было единственным в своем роде! Надо было бы заснять его для истории, повесить панорамные снимки в кабинетах всех великих мира сего — в назидание. Но, конечно, никто этого не сделал. Обо всем стыдливо умолчали, будто ничего и не было.
И все-таки Погостье взяли. Сперва станцию, потом деревню, вернее места, где все это когда-то было. Пришла дивизия вятских мужичков, низкорослых, кривоногих, жилистых, скуластых. «Эх, мать твою! Была не была!» — полезли они на немецкие дзоты, выкурили фрицев, все повзрывали и продвинулись метров на пятьсот. Как раз это и было нужно. По их телам в прорыв бросили стрелковый корпус, и пошло, и пошло дело.
Теперь эта операция, как «не имевшая успеха», забыта. И даже генерал Федюнинский, командовавший в то время 54-й армией, стыдливо умалчивает о ней в своих мемуарах, упомянув, правда, что это было «самое трудное, самое тяжелое время» в его военной карьере.
О неудачах под Погостьем, об их причинах, о несогласованности, неразберихе, плохом планировании, плохой разведке, отсутствии взаимодействия частей и родов войск кое-что говорилось в нашей печати, в мемуарах и специальных статьях. Погостьинские бои были в какой-то мере типичны для всего русско-немецкого фронта 1942 года. Везде происходило нечто подобное, везде — и на Севере, и на Юге, и подо Ржевом, и под Старой Руссой — были свои Погостья...»
«...На войне особенно отчетливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в еще более открытой, омерзительной форме... Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, эта селекция русского народа – бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, в XXI или XXII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных...».
«В начале войны немецкие армии вошли на нашу территорию, как раскаленный нож в масло. Чтобы затормозить их движение не нашлось другого средства, как залить кровью лезвие этого ножа. Постепенно он начал ржаветь и тупеть и двигался все медленней. А кровь лилась и лилась. Так сгорело ленинградское ополчение. Двести тысяч лучших, цвет города. Но вот нож остановился. Был он, однако, еще прочен, назад его подвинуть почти не удавалось. И весь 1942 год лилась и лилась кровь, все же помаленьку подтачивая это страшное лезвие. Так ковалась наша будущая победа».
«Кадровая армия погибла на границе. У новых формирований оружия было в обрез, боеприпасов и того меньше. Опытных командиров — наперечет. Шли в бой необученные новобранцы...
И встает сотня Иванов, и бредет по глубокому снегу под перекрестные трассы немецких пулеметов. А немцы в теплых дзотах, сытые и пьяные, наглые, все предусмотрели, все рассчитали, все пристреляли и бьют, бьют, как в тире. Однако и вражеским солдатам было не так легко. Недавно один немецкий ветеран рассказал мне о том, что среди пулеметчиков их полка были случаи помешательства: не так просто убивать людей ряд за рядом — а они все идут и идут, и нет им конца».
«Полковник знает, что атака бесполезна, что будут лишь новые трупы. Уже в некоторых дивизиях остались лишь штабы и три-четыре десятка людей. Были случаи, когда дивизия, начиная сражение, имела 6-7 тысяч штыков, а в конце операции ее потери составляли 10-12 тысяч — за счет постоянных пополнений! А людей все время не хватало! Оперативная карта Погостья усыпана номерами частей, а солдат в них нет. Но полковник выполняет приказ и гонит людей в атаку. Если у него болит душа и есть совесть, он сам участвует в бою и гибнет. Происходит своеобразный естественный отбор. Слабонервные и чувствительные не выживают. Остаются жестокие, сильные личности, способные воевать в сложившихся условиях. Им известен один только способ войны — давить массой тел. Кто-нибудь да убьет немца. И медленно, но верно кадровые немецкие дивизии тают.
Хорошо, если полковник попытается продумать и подготовить атаку, проверить, сделано ли все возможное. А часто он просто бездарен, ленив, пьян. Часто ему не хочется покидать теплое укрытие и лезть под пули... Часто артиллерийский офицер выявил цели недостаточно, и, чтобы не рисковать, стреляет издали по площадям, хорошо, если не по своим, хотя и такое случалось нередко... Бывает, что снабженец запил и веселится с бабами в ближайшей деревне, а снаряды и еда не подвезены... Или майор сбился с пути и по компасу вывел свой батальон совсем не туда, куда надо... Путаница, неразбериха, недоделки, очковтирательство, невыполнение долга, так свойственные нам в мирной жизни, на войне проявляются ярче, чем где-либо. И за все одна плата — кровь. Иваны идут в атаку и гибнут, а сидящий в укрытии все гонит и гонит их. Удивительно различаются психология человека, идущего на штурм, и того, кто наблюдает за атакой — когда самому не надо умирать, все кажется просто: вперед и вперед!
Однажды ночью я замещал телефониста у аппарата. Тогдашняя связь была примитивна и разговоры по всем линиям слышались во всех точках, я узнал как разговаривает наш командующий И. И. Федюнинский с командирами дивизий: «Вашу мать! Вперед!!! Не продвинешься — расстреляю! Вашу мать! Атаковать! Вашу мать!»... Года два назад престарелый Иван Иванович, добрый дедушка, рассказал по телевизору октябрятам о войне совсем в других тонах...
В 1942 году воевали числом, а не умением, другой альтернативы не было: «Мудрый Хозяин в Кремле все прекрасно понимал, знал и, подавляя всех железной волей, командовал одно: «Атаковать!» И мы атаковали, атаковали, атаковали... И горы трупов у Погостий, Невских пятачков, безымянных высот росли, росли, росли. Так готовилась будущая победа», ставшая результатом идиотизма, тупости, безответственности начальства и беспомощной покорности солдат. Я видел это в Погостье, а это, как оказалось, было везде».
Рекомендую не для легкого чтения:
http://www.belousenko.com/books/nikulin/nikulin_vojna.htm.
Электронное издание https://librebook.me/vospominaniia_o_voine
Часто от воинских частей (от взводов до полков) после кровопролитных боев оставались только номера. По воспоминаниям ветеранов, в одной из дивизии, со штатным расписанием 10 тыс. штыков, за время войны прошло 200 тыс. военнослужащих, из них 60 тыс. погибло, более 100 тыс. составили санитарные потери.
Несмотря на катастрофу Любанской операции (7 января – 28 июня 1942 года) через полтора месяца начинается вторая операция по деблокированию Ленинграда. В Синявинской операции (19 августа — 10 октября 1942) общие потери Красной армии составили 114 тыс. человек, вермахта — в 2-4 раза меньше. Группа армий «Север» была значительно усилена основными силами 11-й армии, переброшенной из Крыма. Летом 1942 года обе противоборствующие стороны готовились к проведению наступательных операций со стратегическими задачами, но при этом не обладали необходимыми разведывательными данными. Немцы контролировали железнодорожный узел Мга с семью направлениями. Обескровленная 54 армия не принимала участие в Синявинской операции по очередному деблокированию Ленинграда
В октябре 1942 года Федюненский был назначен заместителем командующего Волховского фронта генерала армии Мерецкова. Ставка ВГК возложила на Федюнинского персональную ответственность за прорыв блокады Ленинграда на правом крыле Волховского фронта. За успехи в операции «Искра» (12−30 января 1943) по прорыву шлиссельбургско-синявинского выступа он награждён орденом Кутузова 1 степени. В ходе операции получил тяжёлое ранение.
***
Так же, как и общевойсковые армии, стрелковые дивизии не имели в 1942 году штатный состав в 12 тыс. военнослужащих. 5 сентября 1941 года неукомплектованная 115-я стрелковая дивизия, входящая в 54-ю армию, сосредоточилась в районе Невской Дубровки. Дивизия была пополнена истребительными батальонами народного ополчения и другими подразделениями, и заняла оборону на правом берегу Невы до Ладожского озера.
В ночь на 20 сентября дивизия вместе с частями 4-й бригады морской пехоты скрытно переправились на другой берег, таким образом, создав плацдарм, известный как Невский пятачок. Дивизия вела тяжелейшие бои на плацдарме, и к 5 ноября 1941 года в ней осталось всего 82 активных штыков. Затем снятая с плацдарм и пополненная дивизия по Ладоге была переброшена для участия Тихвинской наступательной операции. К концу марта во вновь обескровленной дивизии вновь осталось 507 активных штыков. До осени 1943 года она ведёт бои в районе Кириши — Любань (Журналы боевых действий 115-й СД https://pamyat-naroda.ru/warunit/115+%D1%81%D0%B4/).
638 стрелковый ордена Кутузова 3-й степени полк 115-й стрелковой Холмской Краснознаменной дивизии после участия в обороне Невского пяточка принял участие в
наступательных и оборонительных боях Любанской операции (07.01.1942 - 28.06.1942) с плацдарма у полустанка Погостье Октябрьской железной дороги, расположенного на железнодорожной ветке Мга — Кириши (Ленинградская область).
Строительство железной дороги в этом месте велось в период Первой мировой войны 1914 — 1918 годов силами австрийских солдат и офицеров, пленённых русскими войсками при Брусиловском прорыве. В период зимы 1941 — весны 1942 годов полустанок стал плацдармом для начала Любанской наступательной операции по прорыву блокады Ленинграда. Войска 54-й армии Ленинградского фронта начали наступление на Любань с целью соединения с войсками 2-й Ударной армии Волховского фронта и дальнейшего окружения Мгинско-Тосненской группировки немецко-фашистских захватчиков. В районе Погостья наши войска ценой огромных потерь в лобовых атаках взяли укрепленные позиции 28-го армейского корпуса вермахта. На маленьком участке фронта войска Красной Армии за неполных 3 месяца потеряли убитыми и пропавшими без вести (не считая раненых) более 30 тыс. солдат и офицеров. Их не успевали хоронить во время боёв, и они так и остались лежать по воронкам, канавам, вдоль железнодорожной насыпи.
Вблизи Погостья у Макарьевских болот находилась Макариевая пу́стынь — порушенный большевиками монастырь Гатчинской епархии Русской православной церкви, в нем до войны размещались ремесленная школа с интернатом, совхоз, ещё позже − отделение Свирьлага. Во время Великой Отечественной войны Пустынь оказалась на оккупированной фашистами территории. В 1942 году, в ходе неудачного наступления советских войск на Любань, все монастырские строения были разрушены, а окрестная болотистая местность не разминирована до настоящего времени. Макарьевская пустынь и сегодня остаётся самой труднодоступной обителью. Священнослужитель воссозданного, но не восстановленного Макарьевского монастыря, затерявшегося в непроходимых болотах, уже в наши дни говорит о не разминированных заболоченных вокруг полях, где лежат незахороненные останки воинов через 75 лет после окончания войны. А власть демократической России готовится к очередному грандиозному параду победители в незаконченной войне. «Война не окончена, пока не похоронен последний солдат».
Вблизи болота Ковригина Гладь в должности командира взвода 6-й бригады морской пехоты воевал молодой лейтенант Александр Яковлев, в августе 1942 года он был тяжело ранен и эвакуирован в тыловой госпиталь.
Советский и российский политический деятель, академик Александр Николаевич Яковлев (1923 – 2005) стал секретарем ЦК КПСС (1986—1990), членом Политбюро ЦК КПСС (1987—1990). Крестьянский сын, прошедший через окопную правду, стал одним из главных идеологов, «архитектором» перестройки, покорённый обаянием капитализма в Канаде, где он служил советским послом. Забыв при этом, как поется в бардовской песни, «Над Канадой небо сине,/ Меж берёз дожди косые…/ Хоть похоже на Россию,/ Только всё же — не Россия».
Яковлев считал себя патриотом демократической России, но не все современные российские левые с этим согласны. Некоторые высказывания академика и бывшего номенклатурного коммуниста:
«Я бы не сказал, что мы проиграли в «холодной войне». Здесь выиграли все, кроме большевиков-коммунистов… Победа в «холодной войне» — это общая победа. Это — прорыв к цивилизованному сообществу государств, — по крайней мере, возможности его в мировом масштабе выстроить» (2002).
«Хлеб и порох — наши беды. Не хватает вдоволь хлеба и слишком много пороха. А люди видятся обычным природным ресурсом, которого всегда вдоволь на матушке-Руси. Хотя сегодня даже уже такой сверхциничный тезис, как «бабы еще нарожают», не проходит...» (2002).
О Михаиле Горбачёве: «Горбачёв мог утопить в словах, грамотно их складывая, любой вопрос. И делал это виртуозно. Но после беседы вспомнить было нечего, а это особенно ценится в международных переговорах. Он умело скрывал за словесной изгородью свои действительные мысли и намерения. До души его добраться невозможно. Мне порой казалось, что он и сам побаивается заглянуть внутрь себя, опасаясь узнать о себе нечто такое, чего и сам ещё не знает или не хочет знать» (2005).
***
Вместо заключения к «окопной правде». Настоящие герои войны давно уже в царстве небесном. Коммунистическая власть страны рабочих и крестьян гнала на убой рабочих и крестьян. И те кто, гнал, лишенные чести и совести, стали в первых рядах победителей в той войне.
Федор Абрамов писал, что русский патриархальный крестьянин «жил по законам совести, по самым высшим неписаным законам, к которым на протяжении всей свое истории стремится человечество». Он «руководствовался одной-единственной заповедью: жить без работы, не работать – это великий, самый великий грех». И для многих крестьян война стала смертельной работой.
В волховских болотах сражался генерал Андрей Власов, ставший предателем и лейтенант Александр Яковлев, ставший «архитектором перестройки» и через семьдесят лет обвиняемый российскими левыми в предательстве.
Власть демократической России, страны Большой трубы, зависящей от цены на нефть, страны олигархов и шоу-бизнеса, приватизировала Великую победу советского народа. В последние два десятилетие 9 мая стало фактически главным праздником. Власть присвоила себе Великую Победу, так как больше хвастается нечем, кроме масштабной коррупции и расплодившихся олигархов, присвоивших общенародную собственность, созданную потом и кровью советского народа. Победа в Великой Отечественной войне так же приватизирована властью как главный идеологический символ России. Победителями объявили себя те, кто гнал русский и другие народы Советского Союза на убой, а их дети — видными демократами и капиталистами. Одновременно, перед выборами, чтобы победит правящей партией с брендом партии жуликов и воров, запускаются на главных телеканалах сериалы-страшилки о советском строе. Эта двуликая технология подлости к истории страны может закончиться большой бедой.
https://www.istmira.com/uploads/posts/2016-01/1453493594_3lubanskaya-operaziya.jpg
***
В годы Великой Отечественной войны была популярна песня, на мелодию которой на фронте было создано множество вариантов, самый известный «Застольная Волховского фронта» на слова Павла Шубина, музыка Исаака Любана, написанная в 1942 году. Мелодия песни «Наш тост» часто использовалась в фольклоре Великой Отечественной. Упоминаются и другие авторы разных текстов. После развенчания Хрущевым культа личности Сталина его имя из песни было удалено.
Вместо
Выпьем за Родину, выпьем за Сталина,
Выпьем и снова нальём!
стало
Выпьем за Родину нашу могучую,
Выпьем и снова нальём!
ЗАСТОЛЬНАЯ ВОЛХОВСКОГО ФРОНТА
Музыка Исаака Любана
Слова Павла Шубина
Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но, уж когда довелось, -
Вспомним, что было, и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось.
Пусть вместе с нами земля Ленинградская
Вспомнит былые дела,
Вспомнит, как русская сила солдатская
Немцев за Тихвин гнала.
Выпьем за тех, кто неделями долгими
В мерзлых лежал блиндажах,
Бился на Ладоге, бился на Волхове,
Не отступал ни на шаг.
Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробивался болотами,
Горло ломая врагу.
Будут в преданьях навеки прославлены,
Под пулеметной пургой,
Наши штыки на высотах Синявина,
Наши полки подо Мгой.
Встанем и чокнемся кружками стоя мы,
Братство друзей боевых.
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за встречу живых.
Слова – 1943 года, на мелодию песни «Наш тост» (1942), в тексте которой упоминается тост за Сталина.
Статьи о Великой Отечественной войне и Второй мировой войне
на Портале «Института геополитики» и в журнале «Ландшафты жизни»:
Великая Победа
Великая Победа. Сила духа (I)
Великая Победа. Логика и психология войны (II)
Великая Победа. Жестокий прагматизм жесткого времени (III)
Последние Герои и создатели оружия Победы. Посмертно
Генерал армии Апанасенко. Забытый герой Победы
От Москвы до Берлина. Полковник Александр Бешляга
Ландшафты памяти. Красноармеец Михаил Батаев
От Смоленщины до Курляндии. Полковник Николай Декин
Ландшафты памяти. Красноармеец Филимон Говорин
Окопная правда из волховских болот
Валаам. Позорные страницы истории. Советские «самовары»
Почему Гражданская война закончилась в 1941 году войной Отечественной?
Трагедия Красной Армии. Провал стратегического плана закончить войну в 1942 году
Витебские (Суражские) «ворота» жизни
Сталинградская битва. Главное сражение за Хинтерланд
Совершенно секретные части Красной Армии
Почему Япония не начала войну против СССР?
Путешествие в бывшую Восточную Пруссию. Третье падение Кёнигсберга
Псковская миссия. Враги советской власти, помогавшие выжить населению и военнопленным на оккупированных территориях
Цитадель Хутоу. «Нож у горла советского Приморья». Последнее сражение Второй мировой войны. Китайская версия
Панамериканское шоссе. Вклад шоссе «Аляска» и трассы «Аляска – Сибирь»
в победу над фашизмом
Ленд-лиз. Тихоокеанский маршрут американской военной помощи СССР
1 Мерецков К.А. На службе народу. — М.: Политиздат, 1968.
2 Любанская операция или забытое сражение.
https://www.istmira.com/drugoe-vtoraya-mirovaya-voyna/11632-lyubanskaya-operaciya-ili-zabytoe-srazhenie.html
3 https://dergachev-va.livejournal.com/254995.html
«Геополитика сверхдержав»
