Обсудить статью в дискуссионном клубе 
Российский соловей китайской геополитики
Владимир Дергачев 07.07.2009 16:42
Летние саммиты ШОС и «Большой четверке» наиболее динамично развивающихся стран (БРИК) в столице Урала произвели неизгладимое впечатление на российских политиков и аналитическое сообщество. В СМИ победные реляции сменялись одна за другой. Россия опять впереди многих. Соединенные Штаты на грани банкротства, поэтому нечто не угождает России, кроме Конца Света. Родился многополярный мир, естественно, с Россией в качестве одного из полюсов. Закончилась эпоха правления доллара в качестве мировой резервной валюты. Да здравствует аналог ЭКЮ (европейской валютной единицы) действовавшей в Европе с 1979 по 1998 гг.! Но только с руководящей ролью китайского юаня и российского рубля.
Не отставали от российских политиков и чрезмерные западные пессимисты, утверждающие, что в Екатеринбурге нашел конец не только русский царь, но и американская империя. А как еще понимать отказ организаторов саммита ШОС на участие в качестве наблюдателей Соединенных Штатов? Наступил конец военно-финансовой гегемонии США. БРИК создает военно-финансовый блок, чтобы выставить Америку из Евразии.
Но может быть это всего лишь распаленное воображение под летними солнечными лучами? Примем холодный душ, чтобы увидеть, то, что есть на самом деле.
Экономически слабая Российская Федерация уселась на дополнительном месте («табуретке») в «Большой семерке» ведущих держав мира, где её не допускают к обсуждению важных для Запада проблем. Хотя Китай является реальным кандидатом в сверхдержавы, Пекин не претендует на членство в этом «клубе», нелегитимном с точки зрения международного права. Традиционные представления о «поднебесной» как центре мира не позволяют опускаться до уровня «варваров» из окружающего мира. А когда геополитическая мощь Китая станет неоспоримой, все само собой станет на свои места. Но двусмысленного членства в «Большой семерке» показалось мало, и Кремль теперь уселся на аналогичное место в «Большой четверке».
На страны БРИК приходится 25,9 % поверхности суши и 40 % населения Земли (2,7 млрд. человек). Объем ВВП достиг по обменному валютному курсу 15 % и по паритету покупательной способности почти 25 % мирового ВВП. БРИК концентрирует 40 % общемировых золотовалютных резервов (2,8 $трлн., из них китайских 1,5 $трлн.). Китай и Индия демонстрируют устойчивый экономический рост в условиях мирового финансового кризиса, в 2009 г. соответственно, 6 % и 5,1 %. Отрицательный рост в Бразилии оценивается экспертами в 1 %, тогда как в России — от 6 до 7,5 %.
БРИК неоднороден и разновелик, государства принадлежат к разным цивилизациям и религиям. Китай занимает первое место в мире по численности населения, по ликвидности, 3-е место по ВВП после США и Японии. ВВП Китая (по паритету покупательной способности) больше других членов БРИК, в том числе в 4 раза больше России и в 2 раза больше, чем в Индии. Три крупнейших в мире банка китайские. И по существу Поднебесная становится второй сверхдержавой.
Как правило, политическое руководство крепнущей мощью страны не страдает пустопорожним многословием. Китай напрямую решает с Соединенные Штатами взаимовыгодные проблемы, а неудобные перекладывает на Россию, которая их озвучивает на саммитах ШОС: «С азиатской хитростью Пекин охотно «уступает» Москве роль «лидирующего» в противодействии неприемлемым для него элементам в политике Вашингтона, параллельно ведя курс на ровное, прагматичное взаимодействие с американцами»*1. Важной составляющей «китайского «экономического чуда» является стратегическое партнерство с США, взаимозависимость Пекина и Вашингтона. Китай зависит от американского потребительского рынка, а Вашингтон от валютно-финансовой политики Пекина. Китай является крупнейшим в мире экспортером и владельцем валютных резервов и вторым по величине иностранным кредитором Соединенных Штатов, удерживая сотни миллиардов их финансовых активов. И во время кризиса китайцы «помогли» американской автомобильной промышленности — купили за 500 $млн. у обанкротившейся компании General Motors бренд и производство «Хаммера».
Россия, как и Китай, так же занимает особое место в БРИК (только не с той стороны). Как можно относить к этой группе страну, которая не восстановила уровень промышленного развития 80-х годов? Единственно, чему соответствует Россия в этом клубе, что начиная с девяностый годов, «динамично» распродавала энергоресурсы, добываемые на месторождениях, разведанных и освоенных советской властью. Тогда как Китай, Индия и Бразилия делали ставку на динамичное развитие производства.
В 1980 году по объему ВВП Советский Союз в шесть раз превосходил Китай, а сегодня Россия по этому показателю в пять раз уступает коммунистической Поднебесной.
Российско-китайская внешняя торговля по номенклатуре товаров напоминает о далеком советском прошлом, только наоборот. В российском экспорте абсолютно доминирует полезные ископаемые и древесина (72 %), а на станки и оборудование приходится всего лишь несколько процентов. Тогда как в импорте из Китая машины и оборудование, металлы и изделия из них составляют 63 %, а 15 % приходится на текстиль и изделия из него*2.
С начала столетия объем военно-технического сотрудничества России и Китая сократился втрое до $1млрд. в год. Так как Москва уже все продала и выдала, что представляет интерес для китайского ВПК. И на саммите в Екатеринбурге произошла историческая «перезагрузка» российско-китайских отношений. Подписано соглашение с государственной гарантией по контракту уполномоченных компаний на поставки в Китай до 2030 года 300 млн. тонн российской нефти общей ценой 100 $млрд. Можно констатировать, что Россия рассматривается в Поднебесной как один из важнейших сырьевых придатков китайской экономки. На этом фоне в последние годы российское руководство во внешней политике разливается трелью соловья. Но кому поет или подпевает птица певчая?
Великая китайская цивилизационная геополитика (Пути и Стены)*3 основывается на интегральной геополитической мощи государства. Она включает наряду с политической стабильностью, военной, экономической, технологической мощью, главную составляющую — силу духа и Великий порядок в душе. В этом отношении Китай является дважды «закаленным» государством — закаленным коммунистической идеологией и конфуцианством/буддизмом. Коммунистическую идеологию исповедует крупнейшая в мире политическая партия (73 млн. членов КПК). Это в Европе бродил призрак коммунизма, споткнувшийся на восточноевропейской равнине, а в Китае коммунистические идеи заложены в одном из течений древнекитайской философии. Что позволило Поднебесной, не отказываясь от своего прошлого, после проб и ошибок избежать заимствования чужой модели Запада, куда с тупым упорством и известным результатом рванули некоторые новые независимые государства, образованные на обломках СССР. Современная китайская цивилизация решает геостратегические задачи в собственной, а не западной логике. И к этому в Европе, Америке и России пора привыкать.
Китайцы выступают против европоцентризма и американизма, направленных на «вмешательства во внутренние дела» под лозунгом борьбы за «права человека», трактуя их как элементарное право на кров и пищу. Их раздражает самодовольная уверенность американцев в превосходстве принципов западной демократии и культуры. В Великом Китае, чьи реформы стали для многих примером для подражания, немыслимо, чтобы иностранцы учили китайцев жить. В конце 80-х годов в Пекин, после событий на площади Тяньамынь, из Москвы с официальным визитом прибыл Михаил Горбачев и начал учить китайское руководство демократии и призывать к перестройке в общественной жизни. Где теперь та страна и тот «буревестник»? В подходах к общественному развитию отмечаются существенные различия между европейцами и китайцами. Динамичная, взрывная европейская модель, особенно «зарекомендовавшая» себя у восточных братьев-славян, когда требуется «до основанья мир разрушить», неприемлема в условиях государства-цивилизации.
Современная интерпретация геополитики Пути и Стены включает две составляющие. Концепция «стратегических границ жизненного пространства» подразумевает сосредоточенность на наращивании геополитической мощи внутри Стены, ведущей к единству государственных и цивилизационных границ. Здесь Пекин следует завету Дэн Сяопина во внешней политике — «выжидать и не высовываться», что являются, по сути, конфуцианской традицией. Вторая составляющая Пути — «идти вовне» путем экономической экспансии.
В геополитической стратегии «идти вовне» главным союзником Пекина является мировое этническое сообщество, получившее название Большой Китай, включающий Китай-Континент, Китай-Остров (Тайвань, Гонконг, Сингапур) и Китай-Диаспору. По своей экономической мощи (ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности) это надгосударственное образование или неведомая Западу транснациональная корпорация сопоставима с США. Одним словом, Большой Китай становится крупным самостоятельным геополитическим игроком, способным с помощью хуацао поставить мат на мировой шахматной доске где-нибудь в тылах Запада или евразийского пространства. Если по команде из Пекина наступит час Икс.
Экономический рост требует энергетических и других ресурсов и усиливается китайскую экспансию, прежде всего в Азии. Занимая первое место в мире по добыче угля, на Китай приходится 35 % объема импортируемой нефти. Две трети китайских городов испытывают дефицит пресной воды. Возможно, в будущем запасы пресной воды Байкала будут для Китая важнее импорта нефти.
Двадцать первое столетие пройдет под девизом глобальной конкуренции между тремя мировыми полюсами экономического и технологического развития в Северной Америке, Европейским Союзом и Азиатско-Тихоокеанским регионом. Соединенные Штаты вряд ли допустят создание коммуникационного каркаса, усиливающего континентальные геополитические блоки Западная Европа — Россия — Китай, Россия — Япония, Россия – Индия или другие. Поэтому США пытаются в евразийской геополитике создать «петлю анаконды» направленную против глобальных конкурентов. Вместе с тем, Российская Федерация будет разорвана между Европейским Союзом и Китаем, если не станет коммуникационным мостом между этими полюсами экономического и технологического развития.
Укрепляя мощь государства, Китай расширяет радиус своего геополитического и геоэкономического влияния в Евразии. Геостратегия Китая основывается на создании плацдармов, одновременно позволяющих скрепить коммуникационный каркас государства и «идти вовне». Опережающее развитие приморских регионов, где расположены главные локомотивы китайской экономики, вызывает не только неизбежные территориальные диспропорции в развитии страны, но и опасность политической дезинтеграции. Современная геостратегия Китая, повторяя треугольную конфигурацию страны, имеет три генеральных направления — Юго-Восток, Северо-Запад и Северо-Восток. Китай активно формирует на своих границах три главных геополитических плацдарма на юге в провинции Гуандун, на северо-западе в Синьцзян-Уйгурский автономном районе (СУАР) и на северо-востоке в провинции Хэйлуньцзян.
Северо-западный Китай имеет стратегическое значение для Пекина не только как регион добычи урана, газа и нефти, но и плацдарм для освоения ресурсов Центральной Азии. На северо-востоке Китая российский Дальний Восток находится под демографическим и экономическим давлением со стороны Поднебесной. Только население одного китайского города Харбина превышает население всего Российского Дальнего Востока. По мере наращивания геополитической мощи Китай в ближайшем будущем может объявить исторические договоры с Российской империей «неравноправными» и «несправедливыми». И потребует согласно Нерчинскому договору 1689 года вернуть Южную часть российского Дальнего Востока с Приморским краем, значительной частью Хабаровского края, Амурской и частично Читинской области Китаю.
В Евразии геостратегические цели Китая и Соединенных Штатов в отношении Центральной Азии (бывших советских союзных республик), направленные на отрыв от российского геополитического пространства, частично совпадают. Только американская концепция «Большой Центральной Азии» направлена на включении Средней Азии в единый регион с Афганистаном. Эта задача упрощается, потому что еще в начале 90-х годов Россия сдала геополитическое пространство Центральной Азии, где ведущую роль играет Китай и США, включившие регион в зону своих стратегических интересов*4. После цветной революции» в Киргизии и её неудачного экспорта в Узбекистан, Америка сменила стратегию в регионе. Она взяла на вооружение китайский опыт экономической экспансии. Главной задачей объявлено создание южного энергетического международного транспортного коридора из Центральной Азии к берегам Индийского океана. Таким образом, новым независимым государствам предлагается выход энергетических ресурсов Каспия на юг, миную Россию и Китай. Отрыв региона от евразийского пространства и России прервет процесс модернизации за счет объединения с архаичным Афганистаном.
В этой связи непонятно, Московский Кремль оказывает помощь Соединенным Штатам в Афганистане для борьбы с мифическими мировым терроризмом или для отрыва бывших среднеазиатских республик от российского геополитического пространства. Не говоря уже о создании американских военных баз вблизи Китая.
Такая политика Москвы может привести к тому, что у гордого российского двуглавого орла, смотрящего одновременно на Запад и Восток, будет свернута шея. После того как с подачи Кремля американцы оказались в Средней Азии, в этом направлении активизировалась геоэкономическая стратегия Китая, вкладывающего инвестиции в модернизацию местных коммуникаций. Трансформируются геополитические векторы и у среднеазиатских государств, оказавшихся в треугольнике «имперских амбиций» России, экономической экспансии Китая и интересами «справедливой демократии» Соединенных Штатов. Богатый энергетическими и другими ресурсами Казахстан стал проводить многовекторную политику на основе стратегического партнерства с Россией и Китаем, США и ЕС.
Китайская геополитика Пути и Стены в отличие от США делает ставку в Евразии не на этнонационализм и марионеточную демократию, а консолидирующую на основе экономического роста модель, предусматривающую сохранение полиэтничности на цивилизационных рубежах. Китай стал единственной державой мира, способной адекватно ответить на информационные технологии новейшей геополитики, применяемые спецслужбами США против Пекина.
Крах наивного геополитического проекта «российско-американской дружбы» и наступательная евразийская геостратегия США и Китая, требуют от Москвы корректировки внешнеполитического курса. Шанхайская Организация Сотрудничества никогда не станет военно-политическим блоком, направленным против Запада, как предрекали некоторые российские эксперты. Гарантом этому служит взаимозависимость экономик США и Китая. ШОС своим названием говорит, кто хозяин в этой организации, которая эффективно используется Пекином для решения своих геостратегических целей. А России выполняет в ней роль соловья китайской геополитики.
Американо-китайское сближение в свете перспектив и места России в мировой политике. — http://www.russkiy-rok.ru/white/analitika1/jun-ww019.html
Данные российско-китайской торговой палаты.
Дергачев В. Особенности китайской геополитики. — Вестник аналитики, 2008, № 2. http://dergachev.org/analit/9.html
Сыроежкин К. Центральная Азия в треугольнике «Россия – Китай – Запад»: выбор приоритетов. — МЭиМО, 2007, № 10.
Вверх
«Геополитика сверхдержав»
