Обсудить статью в дискуссионном клубе 
Владимир Дергачев Цивилизационная геополитика
(Большие многомерные пространства).
Научная монография. — Одесса: ИПРЭЭИ НАНУ, 2003. — 262 с.
цивилизационная катастрофа. Эта вероятность возрастет, если цивилизация оторвется от Почвы. Шмитт разработал геополитическую концепцию Больших пространств, основанных на принципах имперской интеграции, отражающей логическое и естественное человеческое стремление к синтезу. Большое Пространство — объединение несколько держав в единый стратегический блок.Шмитт считал принцип имперской интеграции логическим стремлением к синтезу. Большое пространство находится под господством государства имеющего идею-силу. В качестве примера Большого пространства он рассматривал Северную и Южную Америку, объединенную доктриной Монро. Целью нацистской Германии было создание всемирной империи (Третьего рейха). В современных международных отношениях идея Больших пространств прослеживается в создании государств-цивилизаций с доминирующей либерально-демократической идеей (Американская цивилизация, Объединенная Европа).
Но наивно думать, что стоит только освободиться от «почвы» и идеологии и начнется торжество разума. Другой европейский мыслитель Карл Поппер (1902 — 1985) подчеркивал, что для разумного управления обществом недостаточно выбрать людей умных, компетентных и моральных. Главное противоречие ХХ века заключается не в отставании морали от «умственного» прогресса науки и техники. Людям не хватает «ума», умения рационально обсуждать принимаемые решения. Широко распространился миф о безошибочности общественного мнения. Благие намерения, не подкрепленные традицией рационального критицизма, часто приводят к нежелательным последствиям. Спор о культурных ценностях цивилизаций может привести и к конфликту, и к взаимообогащающему диалогу.
ХХ век показал «дефицит» личностей, сочетающих профессионализм с гражданской ответственностью, должным мировоззрением и нравственным сознанием. Вопрос «как начать думать» и логически мыслить по-прежнему остается актуальным. Логические правила основываются на фундаментальных закономерностях природы, общества и глубокого человеческого мышления. Русский философ А.А. Зиновьев (р. 1922) пишет, «что мнение, будто наука логика рассказывает людям то, что им и без логики известно в их языковой и познавательной практике, есть предрассудок».
Возможная страна
В становлении геофилософии внесли свой вклад французские интеллектуалы. Знаменитый французский географ Поль Видаль де ла Блаш (1845 — 1918), став во главе кафедры географии Сорбонны (Парижский университет), в своей актовой речи в 1899 году призвал ученых сосредоточить усилия на изучение взаимодействия человека с природной средой в локальных местностях. В каждой такой однородной местности, называемой во Франции «пеи» (pays), человек использует возможности природы в соответствии с культурно-историческими традициями, целями и организацией. Таким образом, были заложены основы «поссибилизма». Это учение о Возможной стране, об использовании человеком «дремлющей энергии» природы (географического положения) для оптимального развития государства. Представления о «возможном» государстве, использующем эффективно в отличие от реальной страны свой природный и социокультурный код. Поссибилизм сыграл важную роль в развитии геополитических идей. Созданная французская школа «географии человека» заложила основы геополитической экономики, получившей признание в конце ХХ века.
Обратив внимание на своеобразное расположение Франции на пересечении европейских коммуникаций, Видаль де ла Блаш писал, что «история народа неотделима от страны, в которой он обитает... Необходимо исходить из того, что страна — это хранилище дремлющей энергии, которая изначально сотворена природой, но её использование зависит от человека». Эта центральная мысль теории пассибилизмаговорит о том, что нет богатых и бедных государств. Всегда существует Возможная страна, и задача государственных деятелей заключается в способности извлечь созидательное пламя из «дремлющей энергии». Теория поссибилизма является предвестницей цивилизационной геополитики. Локальные территории с своеобразным микрокосмосом, сближаясь и взаимодействуя между собой посредством разнообразных коммуникаций, приводят (по современной терминологии) к созданию многомерного пространства: «к образованию империй, религий, государств, по которым с большей или меньше суровостью прокатился каток истории...». Ученый отмечает исключительное природное разнообразие Западной Европы, что привело в значительной степени к многообразию отдельных очагов жизнедеятельности со своими «образами жизни». Их взаимодействие и стало причиной динамичного развития европейской цивилизации и основой её богатства.
В франко-германских отношениях особое место занимают проблемы Эльзаса и Лотарингии. Поэтому французские географы традиционно уделяют важное место изучению политических границ. В труде «Восточная Франция», написанном Видаль де ла Блашем в 1919 году, ученый предвосхитил свое время, выдвинув идею превратить пограничные земли в зону взаимного сотрудничества между странами. Во второй половине ХХ века именно здесь основан один из политических центров объединенной Европы и начнется воплощаться идея трансграничного сотрудничества путем создания «еврорегионов».
Видаль де ла Блаш одним из первых подчеркнул роль коммунационной геоэкономической оси в становлении Франции: «Уже в глубокой древности на нашей территории стало сказываться влияние близко подступающих друг к другу Средиземного и Северного морей. Географически это влияние выражается и закрепляется в дорогах, дальних линиях сообщения. Торговая ось всей Франции, исходившая из Прованса и заканчивающая в Англии или Фландрии, отличается замечательной устойчивостью. Именно вдоль этой линии размещались главные средневековые ярмарки — в Бокере, Лионе, Шалоне, Труа, Париже, Аррасе, Торхауте и Брюгге. Найдется немало примеров, показывающих, сколь много может значить для становления политического единства такая почти нематериальная вещь, как путь сообщения. Италия обрела государственность лишь после того, как все её концы были связаны между собой Аппиевой и Фламиниевой дорогами. Среди главных британских дорог осевой линией Англии явилась магистраль, ведущая из Лондона к берегам Северна, — Уотлинг-стрит». В зарождении единой Франции такой коммуникационной осью был водный путь Рона — Сона — Сена/Рейн. Интенсивное движение судов вверх и вниз по торговой трассе воплощали в себе порывы средиземноморской цивилизации к северу, сближение и взаимопроникновение культур. Коммуникации, как полагал Видаль де ла Блаш, играли первостепенную важную объединяющую культурно-политическую роль в цивилизационном становлении Западной Европы.
Французская школа «географии человека» внесла существенный вклад не только в формировании геополитических идей, но и наметила ориентиры дальнейшего синтеза. По мнению Камиля Валло, география не только обладает своей собственной философией, но и «является своего рода философией мира человека».
Оригинальный французский мыслитель, ставший одним из крупнейших историков современности, Фернан Бродель (1902 — 1985), несомненно, был одним из последователей пространственного мышления, внес особый вклад в становление геоэкономики. Образование получил в Сорбонне (Париж), преподавал в Алжире, Париже и Сан-Паулу. Во время Второй мировой войны после разгрома французской армии находился в немецком лагере, где написал рукопись книги «Средиземное море в эпоху Филиппа II». В 1947 защитил на эту тему диссертацию, а книга была опубликована в 1949 г. Заведующий кафедрой современной цивилизации в Коллеж де Франс, с 1962 главный администратор Дома наук о человеке. Общепризнанный лидер историографической школы «Анналы», почетный доктор многих европейских и американских университетов.
В фундаментальном труде «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, 15 — 18 вв.» (1967) осуществил исторический синтез всех сторон жизни общества. Мировая экономическая история предстает как чередование на протяжении пяти-шести веков господства определенных экономически автономных регионов мира — миров-экономик. В третьем томе — «Время мира» — Бродель поставил задачу «организовать историю мира» во времени и пространстве. Для этого он исследует такие реальности в экономической жизни, которые приобретают мировое звучание, задают ритм всему человечеству. Мировая экономическая история зарождения и становления капитализма предстает как чередование господства определенных регионов — миров-экономик. История здесь предстает как геоистория. Главной привилегией капитализма в настоящем и прошлом остается свобода выбора, зависящая от многих факторов. Кто здесь играет первую роль — политика, капитал, общество, культура? Историк делает вывод, что нет раз и навсегда установленной закономерности. Все зависит от соотнесения факторов в данном месте и социальном времени.
Философия имманентного пространства
В конце ХХ века, когда возросла актуальность цивилизационной геополитики, европейские традиции пространственного мышления нашли логическое завершение в фундаменте геофилософии как самостоятельной научной дисциплины. Выдающийся французский мыслитель Жиль Делёз (1925 — 1995) заложил в «Логике смысла» и других своих книгах основы современной геофилософии. В совместном труде с известным психоаналитиком Феликсом Гваттари (1930 — 1992) «Что такое философия?» (1991) расширил горизонты пространственного мышления. В этом труде европейские традиции Канта и Ницше нашли логическое завершение в фундаменте геофилософии как самостоятельно научной дисциплины. Авторы предлагают пространственную модель философии и отказ от времени, с которым в науку проникает трансцендентное. Геофилософия служит мощным оружием против различных форм исторического сознания. Современную философию постоянно отвлекает трансцендентность. Поэтому она находит свою землю обетованную то в древних греках, то в демократическом государстве или создавая революционную утопию для избранного народа.
Французский мыслитель, не умоляя заслуг Иммануила Канта, поставил у истоков геофилософии Фридриха Ницше. Делез различает философа и мудреца. Для философа учреждаемый порядок всегда имманентен, а для мудреца — трансцендентен. Философ упорядочивает хаос с помощью некой консистенции (концепта-события), тогда как для мудреца хаос упорядочивается божественным вмешательством извне. Европейская метафизика, за некоторым исключением, есть история проникновения трансцендентного в имманентного на почве христианства.
В книге «Что такое философия?» авторы предлагают пространственную модель философии и отказ от времени, с которым в науку проникает трансцендентное. Мысль — это не натянутая между субъектом и объектом нить, она осуществляется через соотнесение территории и земли. По мнению мыслителей, новым мощным оружием против различных форм исторического сознания служит геофилософия, истоки которой лежат в опыте освоения земных пространств. Делез выделяет два основных понятия геофилософии. Детерриториализация означает освоение земных пространств, выход за границы месторазвития. Ретерриториализация означает открытие земли обетованной. Философия Р. в демократическом обществе реализуется через конкретную пространственную «среду».
Когда обитатели локальной территории вырываются на земные просторы, порывая с месторазвитием, происходит детерриториализация. Ретерриториализация осуществляется, когда новые кочевники открывают для себя новую территорию (землю обетованную). Трансцендентная детерриториализация характерна для государств имперского типа, здесь посредством завоевания родоплеменные территории переходят в режим бесконечного простора. Имманентная детерриториализация характерна для древнегреческого полиса, когда посредством колонизации создавалась горизонтальная сеть узловых образований.
Детерриториализация (физическая, психологическая, социальная) всегда относительна, так как касается исторического отношения земли с территориями. Деттериториализация оказывается абсолютной, когда земля переходит в план чистой имманетности мысли-Бытия. Мыслить — значит развертывать план имманенции, поглощающий землю. Если концепт-событие — это акт мысли, то план имманенции — это образ мысли, состоящий из бесконечного движения. Новые планы имманенции — абсолютный горизонт событий.
Древнегреческие полисы были не первыми в истории торговыми городами. Но они первыми оказались настолько близко и вместе с тем настолько далеко от архаичных империй Востока, что сумели извлечь из них выгоду, не следуя сами их образцу. Вместо того, чтобы паразитировать в их порах, они осуществили новую имманентную детерриториализацию, сформировали среду имманентности. На рубежах с Востоком организовался своеобразный «международный рынок», охвативший множество вольных торговых городов, где торговцы и ремесленники обрели свободу, недоступную в империях. Философы — чужестранцы Азии, Италии и Африки нашли в греческой среде нечто, что позволило здесь эмигрантам создать новое явление — философию. Греческая среда имманентности отличалась немыслимой в империях любовью к мнению, к обмену мнениями, к беседе. Для зарождения философии потребовалась сопряжение двух совершенно разных движений детерриториализации — относительного и абсолютного. Понадобилась встреча друга и мысли. Восток тоже умел мыслить, но он мыслил объект в себе как чистую абстракцию. Здесь недоставало соотнесение с субъектом как универсальной индивидуальности. Древний грек обитал в Бытии, знал его пароль. Детерриториализуясь, грек ретерриториализовался в собственном языке и в своем языковом сокровище — глаголе «быть». Восток оказался в стороне от философии, так как он мыслил, но не мыслил о Бытии.
По мнению авторов книги, современная философия не знает недостатка в концептах-событиях, однако её постоянно отвлекает трансцендентность. Поэтому философия находит свою землю обетованную то в древних греках, то в демократическом государстве или создавая революционную утопию для избранного народа. Революционный пафос авторов книги состоит в сопротивлении попыткам унифицировать хаос с помощью трансцендентного единства. Лишь благодаря «хаотичности» и возможна индивидуальность и свобода: «Философия — это геофилософия, точно так же как история по Броделю — это геоистория. Почему философия возникает в Греции в такой-то момент? Вопрос ставится так же, как у Броделя вопрос о капитализме: почему капитализм возникает в таких-то местах и в такие-то моменты, почему не в такой-то другой момент в Китае, благо там уже было налицо столько его составляющих? География дает не только материю переменных местностей для истории как формы. Подобно пейзаж, она оказывается не только географией природы и человека, но и географией ума. Она отрывает историю от культа закономерности, давая проявиться фактору ни к чему не сводимой случайности».
Философия не может быть сведена к своей истории. Философия постоянно отрывается от этой истории, чтобы творить новые концепты-события, вливающиеся в историю, а не проистекающие из неё. Истории принадлежат психосоциальные типы, а событие как таковое нуждается в становлении как в элементе неисторического. Появление философии в Греции явилось результатом скорее случайности, чем закономерности, скорее атмосферы или среды, чем истории, скорее географии, чем историографии.
Великая античная философия пережила Древнюю Грецию. Нельзя сказать, что средневековый капитализм был следствием греческого полиса. Но капитализм под действием случайных причин вовлек Европу в удивительную относительную деттериториализацию, которая первоначально заставила её вернуться к городам-полисам. Территориальные производства оказались соотнесены с общей имманентной формой, способной к пробегу через моря.
Согласно Делиза и Гваттари, классическая европейская философия столь же мало дружна с капитализмом, как античная философия — с полисом: «Философия доводит до абсолюта относительную деттериториализацию капитала, она переводит его в план имманенции как движение бесконечности и уничтожает как внутренний предел, она обращает его против себя самого, взывая к новой земле и новому народу». Лишь благодаря утопии философия становится политикой и доводит до кульминации критику своей эпохи. Важно разграничивать не столько так называемый утопический и научный социализм, сколько различные типы утопии. Одним из таких типов является революция. В утопии, как и в философии, всегда существует риск реставрации трансцендентности. Поэтому необходимо различать авторитарные утопии трансцендентности и утопии либеральные, революционные, имманентные. Утопия (хотя это и не лучшее слово) означает смычку философии, или концепта-события с наличной средой — политическую философию. Если две величайших революции современности — американская и советская — обернулись скверно, то это не мешает концепту идти дальше своим имманентным путем. Революция — это абсолютная детерриториализация, взывающая к новой земле и новому народу. Она не обходится без ретерриториализации. Философия ретерриториализуется в демократическом обществе и правах человека через конкретную пространственную «среду». Всемирного демократического государства не существует.
Почему капитализм состоялся в Европе, а не в раннесредневековом Китае? Потому что в Европе его главные составляющие — чистое богатство и голый труд — были на подъеме, медленно приспосабливаясь друг к другу. В Западной Европе мыслительная деятельность интеллектуалов шла на пользу капиталистическому производству. На имперском Востоке интеллектуалы вливались или в состав бюрократии или уходили в буддистские монастыри. На Западе очаги имманентности расширялись и распространялись, преодолевая внешние технологические препятствия. Мировой рынок распространился до самого края земли. Это не продолжение греческой модели, а её возобновление в невиданных масштабах, в иной форме и с иными средствами. Но при этом реализуется древнегреческое сочетание — демократический империализм, колонизаторская демократия.
Бесконечное движение мысли, которое Гуссерль называл Голосом, сопрягаясь с великим движением капитала, обеспечило власть Европы над другими народами. Таким образом, связь между капитализмом и новоевропейской философией такая же, как и между античной философией и Древней Грецией: это сочетание абсолютного плана имманенции с относительной социальной средой. В очередной раз после Древней Греции, случайно возобновился один и тот же случайный процесс, но уже при новых исходных данных другой пространственной «среды».
Отечественная геофилософия
В русской философии пространственный и цивилизационный подходы получили широкое звучание. Самое протяженное государство в мире рождено для становления геофилософии, мотивы которой присутствуют у крупневших отечественных писателей и философов.
Федор Михайлович Достоевский (1821 — 81) — великий русский писатель, дал философское осмысление социального и духовного кризиса России. Писал в дневнике (январь 1877) о скитальчестве русских по Европе и непреодолимом желании переродиться в европейцев. И чем больше русские презирали свою национальность, тем более Европа смотрела на это с насмешкой, призрением и враждебностью. И кончилось это обвинением в посягательстве на европейскую цивилизацию. Так европейцы поняли страстную цель русских к всечеловеческому братству. «А между тем нам от Европы никак нельзя отказаться. Европа нам второе отечество… Европа нам почти так же всем дорога, как Россия… Как же быть?
Стать русскими во-первых и прежде всего… Стать русскими — значит перестать презирать народ свой…став самими собой, мы получим наконец облик человеческий, а не обезьяний». Тогда нас сочтут за людей без сомнительной репутации сторонников европеизма, либерализма и социализма.
Николай Александрович Бердяев (1874, Киев —1948, Кламар, Франция). Выдающийся русский религиозный философ, родился в аристократической семье с княжескими и казацкими корнями. На Западе стал наиболее известным мыслителем русского зарубежья, его называли «русским Гегелем 20 века», «одним из величайших философов и пророков нашего времени», проложившим путь между Востоком и Западом, между православными и западными христианами, между прошлым и будущим. Учился в Киевском университете. Участвовал в сборниках «Вехи» (1909) и «Из глубины» (1918). В 1922 выслан из Советской России. С 1925 — во Франции, где издавал религиозно-философский журнал «Путь» (1925-40). Основные труды переведены на многие языки, среди них: «Смысл творчества» (1916), «Миросозерцание Достоевского» (1923), «Философия свободного духа» в двух томах (1927-28), «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937), «Русская идея» (1948). Бердяев видел не только западные, но и национальные корни русского коммунизма. Отмечал исключительную способность русских к усвоению западных идей и превращению их в догму. Философ исключительно тонко подметил особенность русской души (1990, с. 63): “Русская душа ушиблена ширью, она не видит границ, и эта безграничность не освобождает, а порабощает ее”. Духовная энергия русского человека вошла внутрь, в созерцание, в душевность.
В гоголевском образе российского пространства “...летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет”. Происходит разрушение статических границ между явлениями. Полярность ментальности отмечается в таких антиподах как смирение и бунт, разгул и способность собираться в “кулак” в экстремальных ситуациях, сострадательность и жестокость, мания догоняющего и мания величия, любовь к свободе и склонность к рабству.
Одна из первых отечественных попыток цивилизационного подхода в геополитике, особенно наглядно проявилась в евразийстве (геософии). Синонимом геософии является культурно-историческая геополитика. В отличие от геополитической концепции «атлантизма», базирующейся на идеологии «талассократии» (морского могущества), «евразийство» основывается на принципах «теллурократии» (могущества континента).
Непосредственное влияние на формирование евразийства оказала мессианская идея высокого исторического предназначения России, получившая развитие у славянофилов (А. Хомяков, И. Киреевский, С. Аксаков и другие), у социологов и философов Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева и Л.П. Карсавина. Представления об особом типе «евразийской» культуры базировались, прежде всего, на теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского.
Евразийство — «мыслительное движение на опасной грани философствования и политики» (С. Аверинцев). Доктрина евразийства, зародившаяся среди белоэмигрантов, была попыткой осмысления октябрьской катастрофы на основе выработки нового русского мировоззрения. Этот «географический материализм», основанный на «всехристианском православии» одни считают антиевропейским тоталитарным учением, другие — проектом будущего для России.
Евразийское движение наиболее широкое распространение получило среди русской эмиграции, искавшей альтернативу советскому коммунизму. Трагический парадокс истории. Белая гвардия после эвакуации из Крыма и Новороссийска оказалась в Константинополе и на выжженном солнцем Галлипольском полуострове. Оказалась там, куда столетиями стремилась российская геополитика — на берегах Черноморских проливов — Босфора и Дарданелл. Оказалась не в качестве победителей, а — эмигрантов. Крах белого движения и трагедия Галлиполи привели к необходимости осмысливания последствий революционного переворота в России. Здесь в Галлиполи на контрасте ностальгии об утраченной Родине и пустынных берегов Херсонеса Фракийского, возможно, и созрел призыв к обновленному образу будущей России. Формально рождение евразийства связывают с выходом в 1921-1922 гг. в Софии сборников статей «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения» и «На путях. Утверждения евразийцев».
Создатели евразийства филолог и историк князьН.С. Трубецкой, географ и геополитик П.Н. Савицкий, сын великого русского ученого-естествоиспытателя — историк Г.В. Вернадский, философ и православный богослов Г.В. Флоровский, историк и философ права Н.Н. Алексеев и другие интерпретировали Россию как целостное культурно-географическое пространство. В основе этого цивилизационного подхода лежат представления о России как особом «континенте Евразии», (наряду с Европой и Азией).В результате многовекового движения на Восток Россия ассимилировала многие местные народы и приобрела новую социокультурную идентичность. Россия стала не европейской и не азиатской страной, а евразийским суперэтносом - государством. Великая Евразийская степь трижды объединялась Тюркской, Монгольской и Российской империями, и каждый раз утрата рубежных коммуникационных функций (транзитной торговли и др.) приводила к гибели империй.
В евразийской концепции борьбы Леса и Степи особое внимание уделяется границе, где в результате этнических контактов рождаются новые народы. Здесь просматривается аналогия с фундаментальными понятиями геополитики — борьбы Суши и Моря, граница которых — «береговая зона» служит их синтезом, форпостом освоения, включая колонизацию, заселение, хозяйственное освоение и изменение природной среды.
Петр Николаевич Савицкий (1895, Чернигов — 1968, Прага), историк, экономист, географ и философ, один из основателей евразийского движения и его главный идеолог. Родился в родовом имении Савищево Черниговской губернии. После окончания экономического факультета Петроградского политехнического института и защиты магистерской диссертации служил в российском посольстве в Норвегии. В годы гражданской войны без колебаний выступил на стороне белого движения, служил в штабе главнокомандующего русской Армии в Крыму генерала Врангеля. Находясь в эмиграции в Болгарии, был техническим редактором возобновленного журнала «Русская мысль», в котором поместил в 1921 г. рецензию на нашумевшую среди эмиграции брошюру Н.С. Трубецкого «Европа и Человечество». После переезда в Прагу Савицкий работает приват-доцентом Русского юридического факультета Карлова университета и директором Русской гимназии. В эмиграции были написаны крупнейшие труды Савицкого «Россия — особый географический мир» (1927), «Месторазвитие русской промышленности» (1932), «Геополитические заметки о русской истории» (1927), «О задачах кочевниковедения» (1928). В 1938-39 гг. работал над книгой «Основы геополитики России», которая осталась незаконченной.
Во время фашистской оккупации Чехии был репрессирован за публичное высказывание — «Россия непобедима», но остался жив. По свидетельству самого ученого, его спасло дворянское происхождение и бывшие ученики по немецкому университету в Праге и еще то, что «немцы не любят расстреливать или вешать своих учителей». После освобождения Праги Красной армией П.Н. Савицкий был депортирован и находился в мордовских лагерях ГУЛАГа до 1956 года. Советская Россия «любила» сажать своих преданных сыновней — особенно тех, кто искренне и бескорыстно служил не партии, а Родине. После возвращения в Прагу за издание безобидных стихов был вновь, правда, на непродолжительный срок, помещен в тюрьму местной коммунистической властью.
Заочное знакомство Петра Савицкого и Льва Гумилева состоялось в 1956 г. через известного ленинградского профессора-историка М.А. Гуковского, сидевшего в мордовских лагерях, а через десять лет они впервые встретились в Праге на Археологическом конгрессе. Переписка двух ученых продолжалась до смерти Савицкого, письма и труды которого оказали первостепенное влияние на формирование концепции Гумилева. Именно благодаря Савицкому идеи Гумилева, долгие годы замалчивавшиеся на родине, были донесены до научной общественности на Западе. Через Савицкого труды Гумилева доходили в Америку к Георгию Вернадскому.
В 1997 г. в Москве впервые опубликована книга Савицкого «Континент Евразия», в ней собраны программные тексты по евразийскому мировоззрению, геополитике, философии государства и хозяйствования. Этот труд дает представление о ключевой евразийской концепции месторазвития.
Николай Николаевич Алексеев (1879, Москва —1964, Женева), русский историк и философ права. Окончил Московский университет, в 1908-10 находился в научной командировке в Берлине, Гейдельберге и Париже. Преподавал в Коммерческом институте, в 1916-18 профессор юридического факультета Московского университета. Один из организаторов белого движения, участвовал в боях в составе Добровольческой армии. В 1919 был профессором Таврического университета. В эмиграции преподавал в Праге, Берлине, Страсбурге, Белграде и Женеве. Один из организаторов евразийского движения, внес существенный вклад в разработку государственно-правовых основ евразийства. Автор фундаментального и программного для евразийцев труда «Теория государства» (Париж, 1931) и других работ, где опровергает мифотворчество западников и славянофилов. Алексеев сформулировал представления об «идеократическом государстве», в основе которого лежит единая интегрирующая государственная идея. Однако реальные результаты авторитарных «идеократий» в Германии, Советском Союзе и Италии привели ученого к идеи «демократичности» евразийской государственной модели. Исходя из важнейшего для евразийцев принципа «познай себя и будь самим собой», ученый провел уникальное исследование мировоззрения маргинальных субкультур — казаков, старообрядцев, «заволжских старцев» и других. На основе народных представлений о «Государстве Правды» Алексеев дает ключ к пониманию путей и судеб народов России-Евразии. Ученый, воспитанный и получивший образование в традициях европейской культуры, написал пророческие слова в труде «Введение в изучение права» (1918): «Мы велики размахом. Мы бедны мыслью. Мы не сумели осмыслить наш размах, не сумели осветить его новым общественным сознанием и новой идеологией. Безграничный общественный простор, боязнь всяких принудительных и правовых форм характеризует наше социальное сознание в отличие от западного».
Иван АлександровичИльин (1883, Москва —1954, Цюрих), русский мыслитель, публицист и футуролог, окончил Московский университет, где в дальнейшем преподавал в должности профессора. В 1922 г. был выслан советской властью за границу. С 1923 работал в Русском научном институте в Германии, в 1934 после прихода нацистов к власти эмигрировал в Швейцарию. Автор многих трудов, в том числе: «О сопротивлении злу силою» (Берлин, 1925), «Путь духовного обновления» (Белград, 1935), «Путь к очевидности» (Мюнхен, 1957) и «О монархии и республике» (Нью-Йорк, 1979). Впервые после изгнания избранные труды были опубликованы в Москве в 1993 г. Убежденный сторонник целостности и неделимости России, выступал за сильное государство. Считал идеальным типом правового государства самодержавную монархию, в которой сильная власть гармонично уживалась бы со свободой личности и признанием социально-духовных ценностей народа. В статье «Что сулит миру расчленение России» рассматривал геополитическое положение России как оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия. Поэтому дробление государственно-исторического монолита России на части во имя каких бы то ни было «свобод» или «демократий» он считал смертью, началом конца для всей Европы. Расчленение России явилось бы невиданной еще в истории политической авантюрой с гибельными последствиями для человечества. Россия может превратиться в гигантские «Балканы». Это мироощущение наиболее глубоко было отражено в доктрине евразийцев.
Георгий Владимирович Вернадский (1887, Петербург — 1973, Нью-Йорк), историк, сын академика В. И. Вернадского, осенью 1920 г. эмигрирует в Грецию, а затем в Чехословакию, где и состоялось его знакомство с лидерами евразийского движения. Вернадский подкрепляет историософские взгляды евразийцев конкретно-историческими исследованиями, что нашло отражение в его трудах «Начертание русской истории», «Опыт истории Евразии» и «Звенья русской культуры». В 1927 г. Вернадский переезжает по приглашению Йельского университета в США, где работает до выхода на пенсию в 1956 г. Одновременно читает лекции в Гарвардском, Колумбийском и Чикагском университетах. На Западе ученый был признан крупнейшим специалистом по русской истории. Его учебник «Русская история» был издан на многих языках.
В «Начертании русской истории» (1927) определяется процесс создания России-Евразии как целостного месторазвития евразийского культурно-исторического типа. Прошлое России-Евразии интерпретируется как история борьбы между «лесом» (оседлыми славянами лесной зоны) и «степью» (урало-алтайскими степными кочевниками). В монгольский период «степь» победила «лес», а в середине ХV века Московия взяла реванш, создав на развалинах Золотой Орды Московское государство, являющейся наследницей империи Чингисхана, а не Киевской Руси. Таким образом, как и духовные (Византия) так и исторические источники становления Московского государства оказались внешними — социокультурные рубежи славянского и татаро-монгольского миров.
Николай Сергеевич Трубецкой (1890, Москва —1938, Вена), лингвист, философ, культуролог. Его перу принадлежат труды, оказавшие огромное влияние на евразийское движение: «Европа и Человечество» (София, 1920), «О туранском элементе в русской культуре» (Берлин, 1925), «К проблеме русского самопознания» (София, 1927), «Об истинном и ложном национализме», «Наследие Чингисхана» и другие. Этот аристократ и европейский интеллектуал объяснял содержание культурного переворота двадцатого столетия кризисом и исчерпанностью западноевропейской (романо-германской) культуры, видя в ней угрозу остальному человечеству. Ответственность за безудержную европеизацию в Россию он возложил на русскую интеллигенцию, насильственно разрушавшую самобытную отечественную культуру в погоне от «отсталости» и «косности» к «благам цивилизации». Ученый выступал против упрощенного представления о странах и народах, размещенных на шкале прямолинейного прогресса и разделенных на лучших и худших. Он предложил концепцию культурно-исторических регионов, интрепретированную Л.Н. Гумилевым (1990) следующим образом. Согласно концепции контакт на суперэтническом уровне давал негативные результаты: «Евразийская концепция этнокультурных регионов и химерных целостностей в маргинальных (окраинных) зонах оказалась пригодной для интерпретации всемирно-исторических процессов. Там, где сталкиваются два и более суперэтноса, множатся бедствия и нарушается логика творческих процессов. Возникает подражание (мимесис) как противник оригинальности, и, таким образом, нарушается принцип «познай самого себя» или «будь самим собой».
Князь Н.С. Трубецкой предупреждал от упрощенного деления народов на лучших и худших: «Момент оценки должен быть раз навсегда изгнан из этнологии и истории культуры, как и вообще из всех эволюционных наук, ибо оценка всегда основана на эгоцентризме. Нет высших и низших. Есть только похожие и непохожие. Объявлять похожих на нас высшими, а не похожих — низшими — произвольно, ненаучно, наивно, наконец просто глупо». Ученый писал: «Коммунизм на самом деле является искаженным вариантом европеизма в его разрушении духовных основ и национальной уникальности русского общества, в распространении в нем материалистических критериев, которые фактически правят и Европой, и Америкой...
Наша задача — создать полностью новую культуру, нашу собственную культуру, которая не буде проходить на европейскую цивилизацию... когда Россия перестанет быть искаженным отражением европейской цивилизации... когда она снова станет самой собой: Россией-Евразий, сознательной наследницей и носительницей великого наследия Чингизхана». По мнению Трубецкого, евразийские народы связаны общностью исторической судьбы: «Отторжение одного народа из этого единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и должно привести к страданиям».
Среди великих людей второго тысячелетия от рождества Христова чаще всего первым среди первых называют Чингисхана, установившего геополитический контроль над Великой Евразийской степью от Карпат до Хингана. Соединенные Штаты Америки мечтают повторить этот подвиг — их евразийская геостратегия нацелена на «Хартленд» или «сердце мира», как точку опоры для мирового господства. Мощь этого государства не вызывает сомнений, но Америка не обладает главным преимуществом Монгольской империи. Н.С. Трубецкой в труде «Наследие Чингисхана» перечислил следующие традиции, положенные в основу создания единого евразийского геополитического пространства средневековья. Деление людей на подлых, эгоистичных, трусливых и тех, кто ставит свою честь и достоинство выше безопасности и материального благополучия (на языке монголов первые назывались «черной костью», вторые — «белой костью» или люди «длиной воли»). Сочетание глубокой религиозностью с веротерпимостью к христианам, мусульманам, буддистам и сторонникам других конфессий, повышенное уважение к кочевникам, морально превосходящим покоренные оседлые народы.
И сегодня и тысячелетия назад известно стремление к подражанию соседям, более богатым и многочисленным. И как велико искушение «приобрести» это «жизненное пространство». Евразийские этносы жили сравнительно благополучно на своей родине. Но, проникая к более богатым соседям или принимая их у себя, они гибли. Не были исключением и средневековые монголы. Вбирая в себя новые этносы и новые стереотипы поведения, они из евразийцев превращались в химеру. Проникая в Китай, победители быстро ассимилировались в океане людей.
В статье «Об истинном и ложном национализме» Трубецкой отмечает, что истинный национализм состоит не в заимствованиях у чужих народов или в навязывании соседям своих навыков и представлений, а в истине самопознания, хорошо известных по древним афоризмам «познай самого себя» и «будь самим собой».
На основе евразийской доктрины была разработана пассионарная теория этногенеза Л. Н. Гумилева (1990). Это учение стало фундаментом неоевразийского направления цивилизационной геополитики.
Лев Николаевич Гумилев (1911-1992) — российский историк, востоковед и географ, сына знаменитых русских поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилева. Лев Гумилев прожил полную драматизма жизнь. В 1921 г. советская власть расстреляла его отца-поэта и боевого офицера, награжденного двумя Георгиями. Лев Гумилев дважды был репрессирован за отца и мать. Окончил Ленинградский и лучший гуманитарный советский «университет» — ГУЛАГ, где содержался интеллектуальный цвет нации. Между двумя сроками Лев Гумилев воевал на фронтах Великой Отечественной войны и брал Берлин. Впервые репрессированный в конце 20-х годов, он смог окончательно вернуться в Ленинград в конце 50-х годов. Начали выходить его книги и среди них основной труд «Этногенез и биосфера Земли» (депонирован в 1979, издан в 1989). Доктор исторических и доктор географических наук, отторгнутый официальной общественной наукой, создал пассионарную теорию этногенеза (глобальной этнической истории), способствовал возрождению евразийства. Однако труды ученого часто не печатались, последний раз — пятнадцать лет с 1974 по 1989 гг. Пик публикаций его книг пришелся на начало девяностых годов, когда Россия оказалась в очередной раз перед выбором пути социально-экономического развития. Если бы Лев Гумилев был жив, он бы искренне удивился, что ни одно издание по геополитике не обходится без его имени.
Пассионарная теория этногенеза изложена в капитальном труде «Этногенез и биосфера Земли» (1990). Согасно учения, учитывающего природно-географические факторы, энергоизбыточное напряжение этнической системы приводит к активной созидательной деятельности. Пассионарность описывается на популяционном уровне (как активность этнических коллективов) и на индивидуальном уровне (как поведенческий импульс). Этот феномен объясняется как эффект энергии живого вещества биосферы. Львом Гумилевым предложена универсальная модель этногенеза, основанная на данных не только истории, но и географии, биологии (генетики). Она изложена в фундаментальном труде «Этногенез и биосфера Земли» (1979) и в многочисленных других работах. Ученый продолжает историософическую традицию, восходящую к трудам Н.Д. Данилевского и первых евразийцев, особенно к представлениям П.Н. Савицкого о «месторазвитии». Гумилев считает, что решение поставленных обществоведением социально-экономических проблем лежит, в конечном счете, в области естествознания. В этногенезе ведущая роль принадлежит пассионарности, природным контактным зонам и этнической комплиментарности. Этническая история отличается дискретностью и прерывностью. Природный процесс этногенеза конечен и связан с определенной формой энергии живого вещества биосферы.
Земля получает из космоса больше энергии, чем необходимо для поддержания равновесия биосферы, что ведет к экцессам, порождающим среди организмов, в том числе людей, пассионарные толчки или взрывы этногенеза. Пассионарность («страсть») — атрибуты подсознания, врожденная способность организма абсорбировать энергию внешней среды и выдавать её в виде работы. Пассионарность — эффект избытка живого вещества биосферы у человека. Энергетическая природа пассионарности посредством её носителей создает и разрушает ландшафты, народы и культуры. Проявление пассионарности — это есть способность жертвовать собой ради идеала. Великие пассионарии — выдающиеся люди, появление которых обусловлено пограничным состоянием разномасштабных пространственно-временных процессов, аккумулирующих источники созидательной энергии (пассионарности). Появление великих людей обусловлено социальным заказом, свободой личности, интенсивными экономическими и социокультурными контактами и информационным обменом.
Несомненно, сознательная деятельность людей играет в этногенезе не меньшую роль, чем эмоциональная, но характер их различен. Человеческий разум, бескорыстное стремление к истине порождает научные открытия, создающие предпосылки для роста производительных сил и общественного прогресса. Но предметы труда человека изначально отличаются от творений природы, они могут только разрушаться. Пассионарность возникает не как цикличность, а как вспышка, которая за период 1200-1500 лет затухает, оставляя многочисленные следы жизни этноса: архитектуру, литературу и идеи (кристаллизованную пассионарность). В пассионарной теории этногенеза используется старая концепция смены поколений. В интерпретации Гумилева, когда пассионарная энергия в этносе уменьшается, ведущее положение в обществе занимают субпассионарии, игнорирующие прошлое и настоящее ради будущего. Из щелей вылезает неистребимая посредственность, проматывающая наследство предков. Наступает последняя мемориальная фаза этногенеза.
Результатом извержения «избыточной биохимической энергии биосферы» служат пассионарные толчки. Они являются причиной этногенеза, рождения новых этносов и государств. Выделяются мутагенные источники этнической пассионарности (пассионарных толчков), связанные с сейсмически активными тектоническими зонами землетрясений в местах этнонациональных и этноконфессиональных конфликтов на рубежах ЕВРАМАРа, включая Балканы, Кавказ и Центральную Азию. Ученые связывают мутагенный источник пассионарных толчков с геологическими особенностями — сейсмически активными тектоническими зонами разломов. Согласно гравитационно-конвенционной модели геодинамики Земли, расходящиеся течения восходящего мантийного потока под Восточной Африкой были движущей силой сближения континентальных плит Евразии и Гондваны (Африки, Малой Азии, Индии). Вдоль этой тектонически активной зоны контакта континентальных плит прошел пассионарный толчок 8 в. до н. э., совпавший с началом «осевого времени».
Пассионарные толчки хронологически совпадают с минимумом либо с периодами спада солнечной активности, при уменьшении которой защитные свойства ноосферы снижаются и излучение достигает земной поверхности. Жесткое излучение вызывает мутацию, имеющую космическое, а не солярное происхождение. Поэтому пассионарность проявляется в виде длинных полос на поверхности Земли.
Пассионарный импульс обязателен для возникновения этноса, а разнообразие, наблюдаемое в действительности, вызвано природными контактными зонами (сочетанием ландшафтов), этнической комплиментарностью и другими факторами. Этносы — рубежное явление биосферы и социосферы, возникают путем дивергенции (расхождения признаков) или слияния в определенных ландшафтно-географических условиях, контактной зоне этнос-ландшафт. Человек-маргинал одновременно входит в биоценоз ландшафта как верхнее завершающее звено и главная производительная сила общества, создающая техносферу, лишенную саморазвития и способную только разрушать. Подлинным месторазвитием этноса является сочетание двух и более ландшафтов.
Наряду с ландшафтом, важнейшим фактором возникновения этноса является этническая комплиментарность (положительная и отрицательная). Она связана с взаимной симпатией и антипатией. Лежит в основе этнического разделения людей и относится к подсознательной, эмоциональной сфере. Комплиментарность порождает эндогамию, служащую важнейшим фактором стабилизации любого этноса. О глубоких психологических корнях комплиментарности свидетельствует ностальгия, вызванная отрывом человека от своей этноландшафтной среды.
Главная задача пассионарной теории этногенеза – своевременное предвиденье возможных вариантов этнических событий. Поиск оптимальных выходов из возможных, но не обязательных коллизий, остается делом политиков. В этой связи актуальна проблема культурологической идентификации этнической комплиментарности на различных иерархических уровнях (суперэтнос, этнос, субэтнос или сословие, межличностный) с учетом национальных, политических, экономических, конфессиональных и других признаков.
В фундаментальном труде «Древняя Русь и Великая степь» (1989) Гумилев пишет, что «полоса свободы» не освобождает личность от природных воздействий. Специфика «свободы» только в том, что «человек может делать выбор между решением правильным или ошибочным, причем в последнем случае его ожидает гибель. Значит свобода выбора — отнюдь не право на безответственность. Наоборот, это тяжелый моральный груз». Груз ответственности, лежащий на человеке столь тяжел, «что его может облегчить только сознательный отказ от совести» или от долга перед природой.
В евразийском завещании Льва Гумилева (1993, с. 31) содержатся слова: «надо искать не столько врагов — их и так много, а надо искать друзей, это самая главная ценность в жизни...» и «если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство». Крупный знаток средневековой Срединной Азии был далек от политики, часто говорил и писал: «Что же касается контакта России с Западной Европой, то каждый желающий может убедиться, что и тут законы природы останутся неизменными. Задача Науки лишь в том, чтобы своевременно предупредить сограждан о вероятных вариантах развития событий, а дело Политики найти оптимальный выход из возможных, но необязательных, то есть непредначертанных, коллизий. Вот почему фундаментальная наука и практика обоюдно нужны друг другу» (Гумилев, 1989, с. 684). Эти слова полностью относятся к роли геополитики в судьбе государства. Беда заключается в том, что фундаментальная наука требует не только высокого общеобразовательного уровня, но и способность генерировать новые научные идеи. А как трудно избежать соблазна и предложить упрощенную модель знания, основанной не на движении собственной мысли, а на имитации чужой. Отсюда истоки крупномасштабной, получившей широкое распространение, примитивизации идей ученого. Сколь не противоречивы были отдельные положения истинных евразийцев, заканчивая Л. Н. Гумилевым, их учение наполнено движением мысли, способствующему рождению нового знания.
В одичавшем информационном пространстве Восточной Европы нашлось не так много имен, возвысившихся над бездумной толпой и предложивших сценарии для Восточной Европы. Здесь особое место занимает Мераб Константинович Мамардашвили (1930 — 1990). Известный философ, окончивший Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, не создал своего учения, но стал транслятором цивилизационного диалога в христианском мире между Западом и Востоком. Восточно-христианский Колумб философии, открывший таинственный материк высокой духовной энергетики — «гражданство неизвестной родины». Построил в своих лекциях просвещенческую доктрину европейской интеграции, то, что не удалось политикам и бизнесменам в Восточной Европе. Развивая духовную традицию европейской мысли, проложил философский мост (акт понимания) между культурами. Является основателем геофилософского направления цивилизационной геополитики в Восточной Европе. Автор книг «Как я понимаю философию» (1992), «Картезианские размышления (1993), «Кантианские вариации» (1997), «Лекции по античной философии» (1997), «Психологическая топология пути» (1997) и других. Большинство опубликованных трудов являются изложением его публичных и других лекций. Философ выводи формулу «Человек есть усилие быть человеком», человек может вынести любое наказание, кроме одной инстанции — наказанием совести.
Философ исследует один из ключевых вопросов геофилософии: что значит «пространственно определиться?». Казалось, целое столетие Восточная Европа шла «верным путем», правда, то в одну сторону, то в другую. И сегодня «правильные» граждане идут верным путем европейских демократий, а на горизонте проявляются контуры чего-то другого. Маршируем мы в своем социокультурном пространстве, а мечтаем достигнуть цели, принадлежащей другой культуре. Пространство другой природы дает другой мир. Проблема построения правового государства не в «честной», а независимой политической элите. Должна быть создана форма, способная нейтрализовать неизбежные человеческие потуги. Эту таинственную форму можно назвать гражданственность, понимаемую как образ жизни воспитанных независимых людей, обладающих экономическим достоинством. Если этого нет, то тем больше вероятность, что эскадрон «честных» политиков, вошедших во власть, превратиться в банду мародеров. Мамардашвили предостерегал от упрощенного толкования демократии: демократия формальна, это только форма, а не предмет, который можно было бы распределить равным образом.
Никита Никитович Моисеев (1917 — 2000), российский академик-математик, автор научно-публицистических книг «Человек и ноосфера» (1990), «Как далеко до завтрашнего дня» (1994), «Расставание с простотой» (1998) и др. В последние годы жизни, являясь неравнодушным свидетелем постсоветской трансформации, описал происходящее как системный кризис государства. Предложил геополитический проект для России («северный обруч») и возможные пути интеграции Хартленда (проект Восточно-Европейского Содружества или Общего рынка). Отмечая неспособность существующих экономических теорий от Маркса до Кейнса и Фридмана дать рецепты выхода из системного кризиса, предложил следующий сценарий. Состояние перехода страны из одного социально-экономического и политического состояния в другое всегда уникально. Когда перестаивается вся система, нельзя оперировать только экономическими факторами. При дележе фантастического богатства огромной страны возможность его «урвать» имеют, прежде всего, властные структуры. Отсюда острая борьба за власть корпоративных групп.
Сценарий «слабой власти» способствует дикой приватизации, неприкрытому грабежу природных ресурсов и перекачке ценностей за рубеж, стремительному росту компрадорской буржуазии, усилению неравенства и социальной напряженности в обществе. Такой сценарий будет иметь непредсказуемые геополитические последствия, вплоть до окончательного распада государства.
Сценарий «сильной власти» возможен при появлении правительства, обладающего доверием народа. В условиях России такая власть не может возникнуть одномоментно, в результате, например, военного переворота. Любое насилие приведет лишь крови и уничтожит Россию. Власть должна созреть, опираясь на систему национальных целей. Главной задачей сильного правительства окажется развитие государственной промышленности и её включение в систему рыночных отношений.
В 21 веке в авангарде истории окажутся народы, менталитет которых наиболее настроен на социокультурные универсалии цивилизации. Думая о национальных интересах, следует, прежде всего, без иллюзий ответить на вопрос — что такое Россия? Как в процессе невероятного перемешивания людей и стремительного этногенеза огромная часть нашей нации обрела психологию люмпенов, как в её толще рождалась «коммунальная сволочь», стоящая сегодня на пути в будущее? Никита Моисеев пишет: «Я называю свою позицию позицией ограниченного пессимизма. Такой термин я оправдываю тем, что вижу огромные возможности моей страны и моего народа. Но у меня глубокие сомнения в том, что мы сможет ими сегодня умело воспользоваться. Сталкиваясь с людьми, которые всю жизнь посвящали себя политики, я вижу такую ориентированность их мысли, которая не дает возможности спокойного обсуждения будущности страны, обсуждения, исключающего ориентацию на собственный и притом сиюминутный успех. Это свойство политиков современной волны, может быть одно из самых страшных наследий коммунистической эпохи».
Александр Александрович Зиновьев (р. 1922), русский философ и писатель, был выслан из Советского Союза, с 1978 г. до конца 90-х годов жил в ФРГ, профессор Московского университета им. М.В. Ломоносова. Автор книг «Зияющие высоты» (1976), «Коммунизм как реальность» (1980), «Гомо советикус» (1982), «Кризис коммунизма» (1990) и многих других. В ранних книгах показал парадоксальность и абсурдность советской действительности. В дальнейшем подверг резкой критики преобразования в СССР и преклонение перед западными ценностями. Один из немногих отечественных мыслителей, давший следующую характеристику последствиям обвала коммунизма и наступлению колониальной демократии: «Высшая власть выпустила джина кризиса из бутылки своими нелепыми и безответственными реформами и установками. И сделала хорошую мину при плохой игре: превратившись в марионеток неуправляемого процесса, она стала изображать роль сознательного реформатора общества». Решающую роль в поражении Советского Союза в «холодной войне» сыграл не Запад. «Страна была ослаблена кризисом, а руководство страны, спасая свою шкуру и репутацию и став послушанными марионетками сил Запада, встали на путь предательства интересов свой страны. Они открыли ворота советской крепости врагу. В истории человечества вряд ли было нечто сопоставимое по масштабам с этим предательством». Подводя итог российским событиям конца 20 в., философ пишет (1994, с. 489): «Россия никогда и ни при каких обстоятельствах не превратиться в страну, аналогичную странам Запада и равноценную им в этом качестве, — не станет частью Запада. Это исключено и в силу её географических, исторических и современных международных условий, а также в силу характера образующих её народов».
Одним из итогов отечественной культуры ХХ века является феномен Великих пассионариев, оказавшихся на «краю» официальных общественных отношений. Зачастую вершины мысли достигали не купленные властью и пресыщенные материальными благами деятели от науки и культуры, а наиболее гонимые и преследуемые, прошедшие через эмиграцию или застенки ГУЛАГа, испытавшие материальные и физические лишения, находившиеся на границе выживания и смерти. Но именно они, в конце концов, поднялись из небытия к заоблачным вершинам мировой науки и культуры (В. Леонтьев, П. Сорокин, Н. Бердяев, Н. Кондратьев, М. Бахтин, А. Чижевский, А. Лосев, Л. Гумилев и немногие другие). И, наоборот, сколько остепененных высокими званиями и должностями, выставляющими себя за царство истины, поглотил бушующий океан иллюзий. Каждый выбирает свою судьбу. У каждого свои ландшафты жизни.
***
На этом прервем путешествие в пространстве интеллектуальной классической мысли. В результате цивилизационного подхода формируется та или иная модель миропорядка. Китайская геофилософия есть философия самого протяженного демографического пространства, преодоления возможного хаоса путем установления Великого Китайского порядка. Немецкая геофилософия исследует множественность миров имманентного пространства с его границами и «почвой». Французская геофилософияпредлагает путь кВозможной стране, имманентному пространству, избавленному от времени, несущего трансцендентное. Русская геофилософия есть философия самого протяженного пространства, его преодоления в духе. Американская геофилософия проявляется в преодолении удаленности от исторических мировых центров евразийских цивилизаций путем создания мирового виртуального информационного пространства, центром которого являются Соединенные Штаты.
На этих основаниях попробуем проложить собственный путь к вершинам цивилизационой геополитики. Основные ландшафты жизни автора пролегли через Великую евразийскую степь. Родился на восточных рубежах евразийской степи в Забайкалье. Детство провел вблизи стертой с лика земли бывшей столицы Золотой Орды, а ныне живет в «жемчужине у моря» на западной границе степного океана, у впадения его в Средиземноморье. С такой географией трудно удержаться от философии Большого пространства.
Резюме
Методологическим фундаментом цивилизационой геополитики является геофилософия или философия имманентного пространства.
Дорога к истине проходит не в реальном географическом пространстве, а через философию.
Государство — это не география, а состояние, достигнутое с помощью энергии Ума. Мощь государства обеспечивается сопряжением бесконечного движения мысли с конечной природой географического пространства конкретной социальной среды.
Назад Далее
«Геополитика сверхдержав»
