Обсудить статью в дискуссионном клубе 
Владимир Дергачев Цивилизационная геополитика
(Большие многомерные пространства).
Научная монография. — Одесса: ИПРЭЭИ НАНУ, 2003. — 262 с.
Глава 8. ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
«Всадники без головы хороши, пока не взобрались на коня».
(Кавказская мудрость)
Восточноевропейская цивилизация переживает глубокий кризис идентичности, вызванный радиацией воинствующего атеизма. На рубеже 21 века она безуспешно пыталась отказаться от собственной идентичности и стать частью благополучного Запада.
Цивилизационный код
Восточнославянский менталитет точно подметил русский философЕ. Н.Трубецкой (1994, с. 300): «Равнинный, степной характер нашей страны наложил свою печать на нашу историю. В природе нашей равнины есть какая-то ненависть ко всему, что прирастает плоскостью, ко всему, что слишком возвышается над окружающим. Эта ненависть составляет злой рок нашей жизни. Она периодически сравнивала с землей все то, что над ней вырастало». Думающий человек всегда был (за редким исключением) смертельным врагом авторитарной власти и остается таковым для «последних оплотов демократии», разгуливающих на восточноевропейской равнине в поисках добычи.
Единые корни восточнославянских народовберут начало в Древней Руси. Однако мифологизация древнего периода русской истории (9 – 13 вв) затруднят исследование интеграционных процессов в Восточной Европе. Формирования древнерусского государства интерпретируется биполярной, киевоцентристской и полицентрической геополитическими моделями. Выделяется новгородский Север и киевский Юг Древней Руси. Необходимость установления торговых связей Европейского Севера с Византией и Востоком способствовала формированию транзитных путей из варяг в греки и Великого Волжского пути. Вокруг этих торговых магистралей произошла консолидация славянских и тюркских племен. Сложились государственные образования Древней Руси (при участии варягов) и Волжской Болгарии.
В традиционной геополитике Восточная Европа рассматривается как срединный или осевой регион (Хартленд), контроль над которым ведет к мировому могуществу. В Холодной войне Запад стремился победить Хартленд (Советский Союз). В реальной действительности Хартленд был расколот изнутри в результате тактической борьбы за власть местной бездумной элитой. Интегрированная Восточная Европа являлась щитом Западной Европы от Востока, проникновения незаконных мигрантов и наркотиков. Теперь эта преграда разрушена.
По оценкам американского политолога Бжезинского (1999, с. 59) Россия остается региональной державой, «несмотря на ослабленную государственность и, возможно, затяжное нездоровье... она лелеет амбициозные геополитические цели, которые все более и более открыто провозглашает. Как только она восстановит свою мощь, то начнет также оказывать значительное влияние на своих восточных и западных соседей...». Россия еще не сделала окончательный выбор демократического пути или — опять — евразийской империи. Россия не определилась во взаимоотношениях с Америкой: друг это или враг? Поэтому в Восточной Европе главная геостратегическая задача США заключается в недопущении тесного сотрудничества России и Украины, сохранения в Восточной Европе расколотого геопространства и элементов конфронтации между «братьями славянами» или «варварами» (согласно древнекитайской терминологии).
После распада Советского Союза левые партии в Восточной Европе выступают за братский славянский союз по любви. Но по иронии судьбы немощная и коррумпированная «демократическая» власть реально создала условия для «брака» по несчастью. Стратегия «Запад нам поможет» трансформировалась в культурно-политическое дистанцирование восточноевропейских стран от Запада.
Интегрированная Восточная Европа обладала эффективным геопространством, имела возможность получать высокую геоэкономическую ренту (сверхприбыль) за счет единого коммуникационного каркаса «от моря до моря» (Балтика, Черноморье, Каспий, и северные моря). После распада Советского Союза не одна из восточноевропейских стран не смогла успешно реализовать транзитные функции территории.
В прошлом противостояние Запада и Востока Европы привело не только к этноконфессиональным конфликтам на суперэтническом уровне, но и к расколу в восточнославянских землях, где наряду с католической и православной образовалась маргинальная униатская или греко-католическая церковь. Православно-католическая конфронтация послужила углублению культурно-исторических различий между восточными и западными украинцами, что дает о себе знать через триста лет. Ныне в Украине, насчитывающей более 60 конфессий, произошел раскол в Украинской православной церкви. Этноконфессиональные конфликты используются в борьбе за светскую власть. Православная церковь неспособна выступить в качестве консолидирующей силы возрождения из-за внутреннего раскола и борьбы за право «приватизации» души.
Конфликтную структуру конфессионального пространства возможно преодолеть путем возрождения Киева как духовного центра восточных славян, правопреемника греко-византийской православной традиции. Необходимо перенести акцент славянской консолидации из плоскости российской “великодержавности” к разделению духовной и политической власти.
Вызывает тревогу будущее Восточной Европы, где двухсотмиллионное население стремительно нищает, а власть демонстрирует неспособность принимать профессиональные решения. После эйфории победы в «холодной войне» перед Западом стал вопрос «что делать» с проигравшими? Существуют многочисленные сценарии развития событий в восточноевропейских странах. Больше пессимистических, когда ситуация может полностью выйти из под контроля мирового сообщества. Выделяется геополитический прогноз американских экспертов о возвращении восточноевропейских стран за «железный занавес». В мире капитала всегда торжествует прагматических подход, основанный на цене того или иного варианта развития событий. Из двух зол выбирают наименьшее. Во сколько обойдутся для западным налогоплательщиков бесконечные кредитные вливания в немощную и коррумпированную власть, ведущую к распаду национальной экономики? Может быть, дешевле обойдется вариант виртуальной экономики за вновь отстроенным «железным занавесом»?
Конечно, обидно, когда власть, живущая по сантехническим европейским стандартам, с бедным народом и пустой казной всей душой стремится на Запад, а он шлет такие приветы. Западные политологи и финансисты уже не сегодня забили тревогу, что иностранные кредиты используются для поддержания имитирующей реформы власти и пришли к выводу, что Восточной Европе нельзя помочь, если они сами себе не помогут.
Запад опасается анархии и хаоса в восточноевропейских и других странах. Мировое сообщество оказалось не способным позитивно влиять на события в разных частях света, где местные корпоративные группы или племена ведут борьбу за власть. Особую озабоченность вызывает последствия столкновения рыночного и религиозного фундаментализма в России, способного перерасти в столкновение цивилизаций.
Системный кризис и «новое мышление»
Неотъемлемой частью коммунистической власти был «большой террор». Под девизом «борьбы с врагами» использовался Сталиным для укрепления власти, смены политической и деловой элиты, лояльной и преданной новому вождю. Через ГУЛАГ и тюрьмы прошло 12 млн. советских людей, многие были расстреляны или погибли в лагерях. Террор сопровождался фанатичным одобрением трудящихся масс. Многие с энтузиазмом занимали освободившиеся вакансии во власти и на производстве.
Великая Отечественная война 1941—1945 гг.стала освободительной войной советского народа против фашистской Германии и её союзников. На полях сражений столкнулись не только крупнейшие армии мира, но и разные цивилизационные подходы к войне. Для западноевропейских стратегов, воспитанных на индивидуализме, сохранилась относительная самоценность человека, что было заложено и в военно-стратегические планы. Восточная Европа исходила из сталинского девиза «людские ресурсы неисчерпаемы» и заплатила за Победу дорогой ценой миллионов человеческих жизней. Сталин, учитывая бинарную природу человека, в отличие от Гитлера временно отказался от идеологических догм и заручился поддержкой церкви. Нацисты-язычники сохранили колхозы, но воспринимали славян как недочеловека.
Победа в войне превратила Советский Союз в мировую державу, лидирующую с Соединенными Штатами в военно-промышленной сфере и освоении космоса. Однако постепенная утрата стратегических целей привела к системному кризису советской власти и глубокому застою в обществе и экономике.
В 1985—89 гг. был взят политический курс по реформированию советской тоталитарной системы. Перестройка привела к гласности и политическому плюрализму внутри страны и окончанию мировой «холодной войны». Одновременно новое поколение партийного руководства оказалось в западне советской идеологии. Перестройка была осуществлена политиками, воспитанными на принципе «думающий человек — смертельный враг советской власти». Перестройка началась с примитивной очередной борьбы с алкоголизмом, подорвавшей поступления в доходную часть госбюджета от продажи водки. КПСС оказалась неготовая к быстрым переменам и «ускорению» неизвестно куда. Внешнеполитический курс на «общечеловеческие ценности» сопровождался катастрофической утратой государственных интересов. Перестройка стала одной из причин распада Советского Союза и своеобразным продолжением Великой Октябрьской революции. Оказалась неистребима низменная природа человека к материальной наживе. Отбросив фиговые листки идеологии, на большую дорогу власти в поисках добычи вышли новые маргиналы, включая перестроечную партноменклатуру. Коммунистический лозунг «Народ и партия — едины» в исторически короткий срок трансформировался в новый «Власть и бизнес — едины».
«Новое мышление» стало следствием одичавшего сознания времен советской Перестройки. Когда советские руководители начали «ломиться» на Запад, забыв, что Советский Союз многонациональное государство, где значительная часть населения с менталитетом восточных цивилизаций.
«Новое мышление» послужило искрой для раскола советского евразийского социокультурного пространства. После распада Советского Союза символом противостояние «новому мышлению» стала Чечня. «Новое мышление» превратило «демократическую» Россию в форпост западной лжедемократии на Востоке. Пока на российских просторах разгуливают «последние оплоты» демократии» и «олигархи» в поисках добычи, будут плодиться отечественные неонацисты и шахиды. Такова природа человека. Ни кому не дано право учить другие народы как правильно жить. Российская лжедемократия породила рыночный фундаментализм, убивающий в душах людей такие понятия, как честь, совесть и долг. Рыночный фундаментализм вывел на российскую столбовую дорогу Стеньку Разина (борца с привилегиями) и простых русских парней-миллиардеров (а не только лиц не той национальности). Рыночный и религиозный (исламский) фундаментализм как близнецы братья, две стороны одной медали — современного терроризма. Следующий этап «нового мышления» связан с вступлением страны рыночного фундаментализма в мировой авангард борьбы с терроризмом. Другими словами, Россия никогда не победит в Чечне, если не признает, что рыночный фундаментализм такое же зло, как чеченский терроризм.
«Новое мышление» привело к вестернизации власти, для которой думающий человек остается смертельным врагом. Образовалась криминально-коррумпированная демократия с рыночным и религиозным фундаментализмом
В 90-е годы завершилась вестернизация власти, начавшаяся три десятилетия назад. Осуществилась очередная петровская попытка «пробиться в европейский дом», но только для правящего класса, решившего устроить «маленький капитализм» для себя. «Беспочвенная» правящая элита, утратившая национальную идентичность и профессионализм, отождествляет себя не столько с собственным народом, сколько с «процветающим Западом». Появились «новые русские» (не всегда русских по национальности) — физические лица, приватизировавших преимущественно незаконным путем собственность в особо крупных размерах. Основу «новых русских» составляют криминально ориентированные олигархи и коррумпированные чиновники.
«Новые русские» идут в Европу, а «старые русские» в противоположном направлении — к усилению крепостной зависимости, к бесправию, к азиатчине и нищете. Отсюда опасность тотальной дестабилизации и социального взрыва (Панарин, 2002).
В Восточной Европе удалось скомпрометировать на долгие годы западные ценности, что будет служить предостережением другим восточным народам. В результате «демократической» трансформации в Восточной Европе совокупный доход «слуг народа» (депутатов и сенаторов) превышает госбюджет государства. Корпоративные группировки (семьи) «последних оплотов демократии» доминируют в экономике. Уголовно-ненормативная лексика используется в качестве неофициального государственного языка.
Геополитическая трансформация
После распада СССР развод по-славянски сопровождается глубочайшим кризисом идентичности. Россия, Белоруссия и Украина демонстрируют разные тенденции социального развития: вера в светлое будущее, попытка возврата к прошлому, уход от реальной действительности (от настоящего). В России кризис идентичности обусловлен сочетанием частично разрушенного традиционного общества с частичной модернизацией. Официальная Белоруссия с ностальгией о советском прошлом проявляет готовность отказаться от какой бы то ни было собственной идентичности. Украина пытается возродить национальное самосознание путем разрушения традиционной биполярности титульного этноса и имитации модернизации. В очередной раз воспроизводится модель анархического государства с примитивной адаптацией, усиливающей маргинализацию и деинтеллектуализацию общества.
В результате восточнославянские государства продемонстрировали три разных модели постсоветской трансформации. Российская Федерация после новоявленного Стеньки Разина трансформируется в государство спецслужб, выходцы из которых владеют контрольным пакетом акций российского капитала. Самое протяженное государство в мире должно обладать сильной властью. Однако вопрос, насколько она эффективно может управлять экономикой в условиях глобализации остается открытым. Украина использовала наряду с националистической, технократическую модель государства-завода. Результатом стала деинтеллектуализация общества и деиндустриализация экономики. В Белоруссии доминирует советская модель государства-колхоза (или партизанского отряда) во главе с «батькой», который думает и заботится о всех гражданах.
Объединенные общими социокультурными традициями и вызовом постиндустриальной эпохи восточнославянские страны, несмотря на разновекторные тенденции, «обречены» на взаимопонимание, согласие и сотрудничество. Вместе с тем хотелось бы развеять распространенный миф, что здесь интегратором выступает Белоруссия. Если политические инициативы белорусского президента общеизвестны, то реально наибольший «экономический» вклад в восточноевропейский сценарий (брак по несчастью) вносит украинская «демократическая» власть.
Геополитическая трансформация особенно наглядно проявилась в неудачной попытке «большого скачка» в капитализм. После падения «железного занавеса» Запад был охвачен рыночным романтизмом, ожиданием открытия огромного и последнего на Земле экономического пространства для Колумбов международного бизнеса. Относительно высокая покупательная способность населения бывших советских республик, дешевые и квалифицированные трудовые ресурсы, разнообразие полезных ископаемых даже в условиях отсутствия конвертируемости рубля делали привлекательным новый рынок. Но прошло немного времени и при «шоковом» открытии для внешнего мира постсоветского пространства, усилившимся экономическим кризисом и падением уровня и качества жизни преимущества превратились в мираж. Наступило разочарование и «усталость ожидания» от лозунга «Запад нам поможет..». Долгая дорога иностранных инвестиций затерялась где-то в дюнах. Местную политическую «элиту» обвиняют в коррупции и в других грехах, неохотно пускают на порог «Европейского дома». Попытку почти автоматической смены коммунизма магической силой рыночной системы оценивают как «приступ глупого оптимизма».
Оказалось, что одного желания для европейской интеграции недостаточно. Необходимы соответствующие макроэкономические показатели, стабильное законодательство, инвестиционный климат, конвертируемая валюта, экспортные возможности и, самое главное, уже достигнутый определенный уровень жизни. В противном случае «неравный брак по расчету» с Европейским Союзом станет непомерным бременем для граждан страны. Кроме того, в ЕС наблюдаются существенные различия в уровне и качестве жизни между югом и севером, и «счастливый билет» в светлое капиталистическое будущее вне очереди может привести к дезинтеграции сообщества.
После падения Берлинской стены «социалистический лагерь» полностью отказался от своих социальных достижений, пытаясь заимствовать западную модель развития. И это совпало по времени с противоположными тенденциями. Западная Европа превращается из открытого в закрытое для внешнего мира общество, что проявляется в концепциях “золотого миллиарда”, иммиграционном законодательстве и пр. С вступлением ряда стран ЦВЕ в НАТО и ЕС возродится автоматически «железный занавес», если не идеологический, то экономический и таможенный.
Можно констатировать, что у восточноевропейских стран «большого скачка» в капитализм не получилось. Расплачиваться приходится не только процентами по западным кредитам, но и коррумпированной властью, нищетой народа. Отсутствие реальных стратегических целей «компенсировалось» тактической борьбой за власть. После провозглашения курса на европейскую интеграцию Восточная Европа с каждым годом все дальше отдаляется от Запада по уровню и качеству жизни, развития экономики, образования и науки.
«Большой скачок» на Восток явился новой тенденцией в геополитической трансформации цивилизации. При сохранении системного кризиса управления, дальнейшего распада экономики при существующей открытости к внешнему миру и негативных тенденциях падения уровня жизни наиболее реальным становится сценарий вхождения Восточной Европы в экономическое пространство, контролируемое странами Ближнего Востока и Азиатско-Тихоокеанского региона. Россия, Украина и Белоруссия имеют основания оказаться под влиянием экономической экспансии Китая. Обнищание населения привело к тому, что даже в западных областях Украины, Белоруссии и России китайские товары вытеснили не только европейские, но и турецкие.
Казалось бы, «большой скачек» на Восток самый фантастический сценарий. Но не будем торопиться с выводами. Действительно, отсутствуют прогнозы китайских аналитиков на эту тему. Но они и не могли «досрочно» появиться в социокультурном пространстве китайской традиции, согласно которой «белое постепенно переходит в черное и наоборот». А когда Восточная Европа реально окажется в экономическом пространстве Китая, это станет свершившимся фактом, а не предметом прогнозирования. В этой связи следует обратить внимание, что, обладая второй по величине экономикой, Китай не претендует на участие в «большой семерки» в отличие от России, сохраняющей угасающий комплекс «мании величия». Согласно конфуцианской традиции неявное само собой станет явным, когда не потребуется подтверждать то, что есть на самом деле.
После распада СССР местный потребительский рынок был в значительной степени переориентирован на турецкие товары. При дальнейшем падение уровня жизни и покупательной способности — на более дешевые товары из Объединенных Арабских Эмиратов, где созданы преференции для их приобретения и вывоза. Но и арабский рынок не выдерживает конкуренции более дешевых китайских товаров.
В Восточной Европе власть любит ссылаться на китайский опыт проведения реформ. Успех преобразований в Китае в условиях ограничения гражданских свобод обусловлен постепенными и продуманными действиями, а не политикой «шоковой терапии». Именно игнорирование концепции поэтапного открытия рынка обернулась угрозой гибели российской и украинской экономики. При отсутствии нормального инвестиционного климата слабая валюта была подставлена под финансовые спекуляции. В Китае осуществлена экономическая модель, ориентированная на либерализацию для прямых инвестиций и абсолютный запрет для спекулятивного капитала и вывоза валюты.
Таким образом, исходя из сложившихся тенденций, в будущем устойчивое падение уровня и качества жизни неизбежно приведет Россию и Украину в сферу китайского геоэкономического пространства. Осуществиться мечта власти о сильной китайской модели, но только с одним уточнением. Если долги по западным кредитам можно периодически разворовывать, реструктуризировать или списывать за холопскую лояльность, то восточная традиция этого не предусматривает. Заемные на Востоке капиталы должны будут возвращаться в установленные сроки. Власть, чтобы держать под контролем миллиардный народ, не имеет права проявлять слабость к «вассалам», обязанным ежегодно возвращать долги пекинским правителям. Поэтому не из области преданий возможен следующий сценарий не во сне, а наяву. Например, из-за ежегодных недоимок дани на праздник Международной солидарности трудящихся Первого мая в экономических протекторатах будут устраиваться образцово-показательные экзекуции местной коррумпированной власти.
Альтернативой «большим скачкам» является сохранение коммуникационного каркаса цивилизации путем создания эффективного геопространства. По аналогии с Европейским Сообществом академик Н.Н. Моисеев(1994) выдвинул идею создания Восточноевропейского Содружества (Общего рынка) со своим Страсбургом, например, парламентом в Чернигове. Восточные славяне — русские, украинцы и белорусы — совместно осваивали путь на Восток, приведший к рождению нации «двух океанов». На западе лежат маргинальные пространства, населенные принявшими католицизм славянами. Это уже не славянский Восток, но и не Западная Европа. И как всякие маргиналы, жители Центрально-Восточной Европы отвергают свою «почву» и стремятся туда, куда их не очень-то принимают. Православным славянам проще вести диалог с «настоящими европейцами» — англичанами, итальянцами и другими, чем с соседями. Барьер маргинальных государств реально разделяет Европу. Кроме такого подхода к сохранению Хартленда, имеются идеи восточноевропейской интеграции на основе федерации и конфедерации.
Российское многомерное пространство
В судьбе России «фактор географии» пронизывает её протяженностью пространства и «ширью» духовных устремлений. География играла роль своеобразного индикатора русской культуры, где Восток и Запад определяли пути развития через конфликт этих начал. Выдающийся русский ученый Юрий Лотман (1997) сформулировал представления о месторазвитии культуры в многомерном (геополитическом, мифологическом, религиозном и др.) пространстве, которое задает её «географическую судьбу». Он обратил внимание на смену моделей культурно-государственного обустройства России. Если центристская модель была в основе Московского государства после падения Золотой Орды, то «эксцентризм» стал фундаментом Российской империи с противопоставлением «западного» Петербурга «восточной» Москве. Согласно центристской модели Москва расположена на полюсе религиозной и культурной ойкумены, мировой революции и всемирной святости, является столицей России, пяти морей, освоения Космоса, Арктики и так далее. В «эксцентрированной» культурно-государственной модели центр переносится в пограничье.
За этими двумя коренными моделями скрываются такие противопоставления как древнее/новое, историческое/мифологическое, концентрическое/эксцентрическое, исконное/чужеродное. Отсюда - одновременная неопределенность прошлого и будущего современной России, где настоящее не отлилось еще в законченные формы. Символы «Восток» и «Запад» властвуют в географии России, обуславливая традиционный интерес к «чужому» как метод самопознания.
Коммуникационную природу географического пространства не всегда представляется возможным “втиснуть” в заданные конвенциальные границы. Следует обратить внимание хотя бы на условность границы Европы и Азии, проходящей через территорию России. Здесь отчетливо прослеживается тенденция смещения европейской границы на восток. Если в 15 в. Московская Русь (“Великая Татария”) находилась вне Европы, то в 16 в. граница Европы проходила по Волге, а в 18 в. сместилась на Урал. В конце 20 в. уже говорили о “Европейском доме” от Лондона до Владивостока. В российской истории неоднократно происходило “размывание” всех и всяческих границ.
Российское многомерное коммуникационное пространство образовалось в результате пространственно-временной стратификации разномасштабных процессов, динамическое соприкосновение которых привело к образованию множества рубежей, в том числе ныне погребенных под “слоем” современности. Однако “реликты” напоминают о себе в период распада государства социально-психологическим дискомфортом, негативностью коммуникаций и выраженной конфликтностью, как реакция на изоляцию пространства от внешнего мира. При этом конфликт выступает и как “возмутитель спокойствия”, и в качестве созидательной функции новой коммуникации.
Обратим внимание на культурологические отличия формирования российского многомерного коммуникационного пространства от Запада и Востока. Духовная родина России — расположенная за пределами ее месторазвития Византия, а исторический “плавильный котел” — рубежи леса и степи, Европы и Азии. С севера пришли варяги-”управленцы”, а с юга — вера от греков и славянский алфавит. Славянское мышление формировалось под влиянием Византии, где доминировала философия Платона, открывшего мир идей. Россия — идеократическое государство с приоритетом духовных целей — самоотверженного служения идее, поиска высших нравственных ценностей — правды как идеала, справедливости и равенства. Для восточных славян характерно рубежное тактическое мышление.
В Западной Европе открытость к внешнему миру и колонизация заморских земель стала стратегическим ресурсом становления атлантической цивилизации. Для Китая — Великого океана людей — наиболее характерным явилось сочетание двух взаимоисключающих начал — открытости к внешнему миру и изоляционизма в целях сохранения государства-цивилизации. Россия есть Великий океан евразийского пространства, объединенного общей судьбой народов и коммуникационной природой рубежного суперэтноса.
Киевская Русь, а в последствии Россия и Украина, — восточные пограничники Европы. Здесь сформировался особый субэтнос казаков — людей границы, покоривших Сибирь, вышедших к Тихому океану и создавшим славянские форпосты на “берегах” Великого евразийского степного “океана”. Что там за горизонтом интересовало больше, чем обустройство собственного дома: колонизация Сибири и Аляски, Кавказа и Центральной Азии; освоение Арктики, Мирового океана и Космоса.
Броски за горизонт закончились продажей Русской Америки, падением Порт-Артура, а ныне распадом СССР и появлением огромного русского зарубежья, потерей геополитического влияния на Балканах, Ближнем Востоке и Центральной Азии. Из века в век Россия стремилась навести порядок в чужом доме. Став мировым “пугалом”, страна заплатила за это огромными материальными ресурсами и миллионами жизней, унесенных ураганом многочисленных войн. 20 век начался с маленькой “победоносной” войны на Востоке, ускорившей падение Российской империи и восхождение на мировую арену Японии. Как отметил однажды в беседе с автором Л. Н. Гумилев, самая великая заслуга России — она не поддалась соблазну покорения Китая, что неизбежно привело бы к ассимиляции русских в Великом океане-цивилизации.
Тысячелетний бросок на юг, заботы о будущем христианского храма Св. Софии в Константинополе сменились осквернением православных святынь на родной земле. Победа во Второй мировой войне привела к созданию социалистического “лагеря”. Век завершается сокрушительным поражением “второго мира” в холодной войне с Западом и “победоносной” полицейской акцией России на Кавказе. И, как итог уходящего столетия, отсутствие стратегического виденья, “беспочвенность” власти, провал исторической памяти, в том числе забвение уроков восточной политики и Великих российских реформ.
Мировой опыт распада империй свидетельствует об использовании образовавшейся рубежной коммуникативности (экономической, культурных связей, диаспоры) на благо социально-экономического развития метрополий. Россия продемонстрировала умение разрушать русские форпосты ради очередной заимствованной идеи, о чем свидетельствует, например, трагическая история русского Харбина.
Главная особенность современной конфликтной структуры российского многомерного коммуникационного пространства — сосуществование России как евразийского государства и как евразийского суперэтноса, границы которых не совпадают и образуют потенциальную энергонасыщенную зону. Российское государство и суперэтнос расположены между тремя цивилизациями — западноевропейской, мусульманской и китайской, на рубежах христианского, мусульманского (исламского) и буддийского миров, между тремя полюсами экономического и технологического развития в Западной Европе, Азиатско-Тихоокеанском регионе и Северной Америке, между тремя океанами — Атлантическим, Тихим и Северным Ледовитым. Россия объединила народы евразийского пространства, цивилизационную инфраструктуры которого обеспечила идеократическая державность. Самое крупное территориальное государство мира обязано быть сильным и централизованным.
Россия, как Витязь на распутье, столетиями мучительно искала ответ на вопрос: каким идти путем — на Запад или Восток. Если Киевская Русь была консолидирована вдоль оси Север-Юг на торговом пути из «варяг в греки», то Московская Русь — открыта к Востоку (Золотой Орде) и боролась против вызова Запада — тевтонских рыцарей. За последние триста лет неоднократно предпринимались попытки “прорубить окно в Европу”, каждый раз ставя российские народы “на дыбы”. В постсоветской России вновь мечты, теперь уже о западной демократии и свободном предпринимательстве или об образе России как государстве-цивилизации с самоидентификацией, исходящей из особенностей только русской ментальности, культуры и православия.
Геополитический проект «Европа плюс Россия» был реализован российским императором Петром Великим (1672—1725), ставшим создателем могущественного абсолютистского государства, признанного в Западной Европе великой державой. Петр использовал опыт западноевропейских стран в развитии российской промышленности, торговли и культуры. Петровские реформы, основанные на политики меркантилизма, проводились путем крайнего напряжения материальных и людских сил. Петр Великий — один из первых лидеров стран «третьего мира» (того времени), осознавший необходимость вестернизации и утвердивший приоритет Запада в историческом процессе.В последствии этим путем пошли Япония, Китай, Турция и другие страны.Россия превратилась в великую евразийскую державу. Русский поэт и дипломат Федор Иванович Тютчев(1803— 1873) выступал за восстановление геополитического проекта Петра Великого «Россия плюс Европа». Чтобы не допустить столкновения России и Европы, призывал к расширению диалога с Германией.
Евразийский проект для России является естественным продолжение петровской модели «Европа плюс Россия». Россия — единственная страна от Атлантики до Тихого океана”, через которую могут пройти коммуникации между тремя мировыми полюсами экономического и технологического развития в Западной Европе, Восточной Азии и Северной Америке.
На пересечении этих транспортных коридоров 21 века на Дальнем Востоке в Китае сформируется крупнейший мировой коммуникационный узел. Будущее России будет определяться возможностью организации и обустройства евразийского пространства. Евразийский, как и любой другой «мост», будет жизнеспособным, если у него есть опоры. Только реальный сдвиг на Восток приведет к возрождению евразийских коммуникаций «от моря до моря», между атлантической и восточными цивилизациями. Создание эксцентрированной геоэкономической модели является стратегической задачей формирования российского многомерного коммуникационного пространства, способствующего диалогу Запада и Востока. Если в политическом пространстве самой протяженной страны мира должен быть сильный центр, то в геоэкономическом пространстве — развитые полюса технологического развития с преференциальным режимом свободной торговли в пограничье.
Необходимо возродить Евразийскую экономическую программу Российской империи, в которой особая роль отводилась созданию торгового моста между Западом и Востоком. Не случайно, в противовес старой российской столице — Москве за относительно короткий срок наиболее крупными торговыми и экономическими центрами стали расположенные на внешней границе с Западом и Востоком новая столица Санкт-Петербург, Одесса и Харбин, Астрахань и Владивосток. В начале 21 в. с учетом геополитических реалий и открытости к внешнему миру особое значение для России приобретает формирование эксцентрированного экономического пространства с установление преференциального (льготного) режима свободных зон в основных коммуникационных узлах в пограничье, реально способствующих реализации стратегических целей по ускорению оборачиваемости капитала и усилению транзитных функций государства.
Евразийский проект будущего России основан на идеи создании многомерного коммуникационного пространства, где страна выступает в первую очередь транслятором культурного диалога между Западом и Востоком. Используя уникальный цивилизационный опыт объединения евразийского пространства, Россия может занять достойное место в мире. Цивилизационный факел Просвещения, который столетиями с достоинством несла России в Евразии, должен зажечь новую формационную идею, дающую веру в будущее. Здесь возможен компромисс между «соборным» коллективизмом и энергией индивидуализма личности, объединенных общей «географической» судьбой обустройства евразийского многомерного коммуникационного пространства.
Могущество России будет прирастать, прежде всего, способностью возродить рубежную коммуникативность евразийского пространства. Если в прошлом выделялась повышенной пассионарной энергетикой столицы и пограничья, то в постсоветском пространстве русское зарубежье стало новым полюсом пассионарности наряду с внешними источниками духовности и историческими рубежами становления России. Внешний и внутренний полюса пассионарности создают энергетику высоких интенсивных взаимодействий, эмоционально-ценностного мышления через страстную ностальгию. Для Евразийского проекта требуются общественное согласие, стратегическое видение и политическая воля.
Рубежность многомерного коммуникационного пространства является стратегическим ресурсом социально-экономического развития России и политической стабильности в Евразии. Современному вызову Запада, Юга и Востока Россия может ответить умением сосредоточиться на использовании высокой энергетики “пограничных состояний”. В мифологическом хаосе расколотого пространства-времени нарушены межличностные и материальные коммуникации, среди которых особенно опасна утрата коммуникативной способности русского языка. Отсутствие диалога между говорящим истину транслятором, владеющим знанием и умеющим слушать рецептором приведет к расколу российского многомерного коммуникационного пространства. В отличие от государства, колонизующего земли, главный ресурс российского суперэтноса, его величайшее завоевание и главный энергоноситель — открытая к внешнему миру русская культура. Сохранение русской культуры и языка в качестве транслятора межцивилизационного диалога будет способствовать преодолению конфликтной структуры многомерного коммуникационного постсоветского пространства.
Важнейшим транслятором межцивилизационного диалога наряду с русской светской культурой являются многочисленные конфессии. Нравственные идеалы служат непременным напоминанием о долге человека перед природой, являются важным фактором реабилитации ценностей укоренения, особенно после периода с доминирующим принципом социальных маргиналов: “Наш адрес не дом и не улица — наш адрес Советский Союз”. Выделяется российский цивилизационный опыт славяно-тюркского общежития христиан и мусульман, обреченных историей и географией на совместное проживание в евразийском пространстве.
В 20 веке произошла невосполнимая утрата пассионарных «берегов» России, населенных рубежными субкультурами с высокой энергетикой деловой активности. Отмечаются диаметрально противоположные результаты двух рубежных государств христианского мира. Могущество США прирастало образованными и энергичными диаспорами. Могущество России убывало обесцененными человеческими жизнями, превратившимися в самый дешевый товар и рабскую рабочую силу; исходом пассионариев, включая интеллектуальную элиту. Карнавальная драма одновременной смерти старого и рождения нового мира не знает границ. В обществе, где разрушены традиционные устои и не созданы гражданские особенно велика опасность антидуховной экспансии социальных маргиналов. Как было сказано одним из врагов отечества: «Россию могут разбить только русские».
Обратимся к трансформации геополитического кода России. Это великая держава, обладающая самым протяженным территориальным ресурсом. Россия сохранила геополитическое положение второй мировой ядерной державы и Запад вынужден с этим считаться в международной политике. Ядерное оружие играет исключительную политическую роль, остается единственным фактором, обеспечивающим статус великой державы. Евразийское государство, занимающее срединное положение между мировыми полюсами экономического и технологического развития в Западной Европе, Северной Америке и АТР. Один из крупнейших в мире обладателей энергоресурсов. Несмотря на катастрофический спад в экономике, сохраняет важное геостратегическое положение на мировом рынке энергоносителей (экспорт нефти и газа). По совокупности параметров геополитической мощи государство способно оказывать влияние на многие процессы в международных отношениях. В российском политическом пространстве идет борьба между транснациональной (неолиберальной), национально-государственной и имперской моделью развития.
Россия, ослабленная не только экономически, но и облученная радиацией бездумности и воинствующего атеизма, в ближайшем будущем не восстановит контроля над Хартлендом. Держава болезненно реагирует на прогнозы западных политологов о её дальнейшей дезинтеграции. Российская империя объединила Великую Евразийскую степь, но почему она, добровольно отказавшись от этого пространства, сможет вновь его интегрировать во главе с Москвой? «Путь с вершины — только вниз» и его пройти можно достойно, чтобы занять свое место в мире «равноразных миров».
Главным вызовом является опасность столкновения рыночного и религиозного фундаментализма. Она заложена в природе Чеченской войны и рискует превратить Восточную Европу в крупнейший плацдарм сражений Третьей мировой войны. Бездарно проигранная «небольшая победоносная война» в Чечне показала, что «беспочвенная» власть ничего не может противопоставить национально-освободительному движению горских народов, объеденных под знаменем ислама. Попытки примитивизации событий на Кавказе, сведения их к проискам отдельных бандитов и экстремистов, свидетельствуют об отсутствии стратегического видения у российского руководства. Исходя из сложившихся тенденций, Россия отступает на Северном Кавказе.
Христианский мир не только расколот, Запад продолжает теснить Россию с европейских границ. Мусульманский Восток стремиться вовлечь в сферу своего влияния Центральную Азию, Кавказ и тюркские автономии Российской Федерации. Китай готов к «мирной колонизации» Российского Дальнего Востока и Сибири. Государственная граница России в международно-правовом отношении оформлена (до 2003 г.) только с 6 из 16 соседних приграничных государств. 45 из 89 субъектов федерации являются пограничными регионами.
В современной России популярно геополитическое высказывание «Россия сосредотачивается», которое принадлежит министру иностранных дел Российской империи А.М. Горчакову после поражения в Крымской войне. Принцип сосредотачиваться (думать) перед важным делом берет истоки в древней китайской традиции, и получил широкое распространение в западной цивилизации. В России часто в начале берутся «за дело», а только потом начинают думать.
Трансформация Украины
За годы независимости трансформировался геополитический код Украина.Государство в Юго-Восточной Европе утратило статус ядерной державы. Из среднеразвитой страны Украина превратилась в маргинала мировой политики и экономики. В геополитическом коде Украины выделяются внешние и внутренние векторы, обеспечивающие баланс национальных интересов. Генеральным направлениям Запад (Европейское Сообщество), Восток (Россия) и Юг (Море) соответствует внутренний код, отражающий особенности Западной, Восточной и Южной Украины. Утрата одного из внешних направлений ведет к разрушению многомерного коммуникационного пространства государства.
Назад Далее
«Геополитика сверхдержав»
