Обсудить статью в дискуссионном клубе 
Дергачев В.А. Глобалистика. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. — 303 с.
Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
Неолиберальная глобализация. Международные отношения и мировая политика. Глобальная политическая история. Государство как субъект международных отношений. Кризис государства-нации
«На самом деле демократия — наихудшая форма правления, если не учитывать того факта, что другие формы, которыми пользуются люди, еще хуже». Уинстон Черчилль
Мировой политический ландшафт изменился под воздействие Великой Октябрьской революции 1917 года и Победы Советского Союза и антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне. В двадцатом столетии существовали социально-экономические системы капитализма, социализма и коммунизма. При капиталистической системе большая часть собственности (земля и капитал) находится в распоряжении частных лиц. Размещение ресурсов и распределение дохода осуществятся в основном с помощью рыночного механизма. Социально-экономическая модель западной цивилизации ориентирована на либерализацию рыночных отношений. При социалистической системе большинство средств производства, за исключение рабочей силы, принадлежат обществу. Это позволяло распределять доход от капитала более равномерно, чем при капитализме. В результате трансформации ряд капиталистических стран, например, Швеция, стали по существу социалистическими. В конце ХХ века распалась коммунистическая система, при которой государство владело и распоряжалось средствами производства, осуществляло централизованное планирование объемов выпуска продукции и установление государственных цен. Соперничество либерально-демократической и коммунистической мировой системы в области гонки вооружений подарило человечеству Космос, атомную энергетику и компьютерные технологии.
Идея политической глобализации имеет глубокие исторические корни, связанные с представлениями о всеединстве человечества. Французский философ, один из основоположников позитивизма и социологии, Огюст Конт (1798 – 1857) провозгласил создание новой «религии человечества». В его представлениях человечество выступает как всемирная родина, призванная объединить в будущем всех обитателей планеты. Это явилось предпосылкой для новой волны глобализации.
Неолиберальная глобализация
Неолиберальная глобализация — интернационализация экономической, политической и культурной жизни человечества, сопровождаемая игнорированием многих цивилизационных императивов. Это учение западных фундаменталистов о всесильном рынке и мировой справедливости. Вера в неолиберализм оказалась опасной иллюзией, представляющей угрозу для национальной безопасности. Неолиберальная глобализация благоприятствовала «разбазариванию» национального богатства постсоветских государств и вывозу капитала за границу.
Этот процесс исследуется в книге российского философа и политолога Александра Панарина «Искушение глобализмом» (2002), предостерегающего от ошибки приписывать заслугу в формировании больших единых пространств либо капитализму (формирование мирового рынка) либо миссионерской деятельности интеллигенции. История мировых религий подтверждает, что задолго до глобализации экономического пространства формировались большие духовные пространства. Народы, за исключением драматических промежутков истории, предпочитали вместо этнического изоляционизма единые великие универсалии.
Неолиберальная глобализация, по мнению Панарина, неизбежно приведет к поляризации человечества на представленный западным миром «золотой миллиард» и бесправную периферию. Геополитические, культурные и экономические проекты «теоретиков глобализма» ведут к нестабильности.
В разгар «холодной войны» столкнулись либеральный (капиталистический) и коммунистический проекты, каждый из которых вышел из европейского модерна или Просвещения, связанного с созданием единого Большого пространства и Большого исторического времени. Столкнувшись в едином социокультурном поле христианской цивилизации, каждый из проектов предлагал разные способы достижения цели, включая свободу, равенство, благосостояние и просвещение.
Сознание эпохи модерна опиралось на универсальную политическую экономию и социологию в поисках высшего смысла жизни, а самосознание постмодерна формируется с опорой на культурную антропологию и этнологию, подчеркивающие дискретность социума и доминирование удовольствия над приверженностью единым целям. Если англо-американская философия склонна прописать «реальный социализм» в качестве русской этнографической экзотики, то французы, имеющие длительный диалог с русской культурой, ощущают в этом европейские корни Просвещения. Жан Поль Сартр истолковал драму реального социализма как принципиальное столкновение идеи с косной действительностью, искажающей чистоту первичного замысла. Французам и русским свойственна загадочная болезнь «идеологического фундаментализма», которому атеисты подвержены сильнее, чем верующие.
Александр Панарин различает просвещенческий, эзотерический и монопольный глобализм. Просвещенческий глобализм обусловлен формированием единого мирового пространства на принципах европейского Просвещения. Эта эпоха превратила «чувственных индивидуалистов» нового времени в рационально мыслящих и законопослушных представителей современной цивилизации. Трансцендентый субъект Просвещения открыл перспективы мировой науки, единого законодательства и общечеловеческой морали, единой исторической перспективы. Просвещенческий глобализм использовался в качестве основной приманки для советской интеллигенции, сыгравшую роль разрушителя отечественного социокультурного пространства.
Эзотерический глобализм (тайный, предназначенный для посвященных) связан с интернационализацией элит, формированием мирового клуба избранных преимущественно из стран «золотого миллиарда». Кроме того, Запад поманил поскоммунистические элиты, получившие за продажу своих стран гарантии их собственности, приватизированной в особо крупных размерах. После выполнения этих функций, национальные элиты, превратившиеся в «элиту в законе», были отвергнуты Западом, как представляющие угрозу идеалам демократического гражданского общества. Монопольный глобализм стал реальным содержанием современных процессов интернационализации на основе американских ценностей в интересах капитала США.
Каждый из трех основных типов глобализма был использован при переходе от биполярного к однополярному миру. Для манипулирования широким общественным мнением, направляемым демократической интеллигенцией, использовался просвещенческий глобализм. Для манипулирования сознанием посткоммунистической элиты применялся эзотерический глобализм, включающий прежние конфликтующие друг с другом национальные элиты в мировой клуб избранных. Реальный процесс «пошел» по третьему пути по типу монопольного (американского) глобализма. Стало очевидным, что незадачливых кандидатов в мировую правящую элиту попросту одурачили. Но следует отметить, что за продажу своих стран, они получили гарантии их новой собственности. Но не больше. Западные «победители» стали бесцеремонно требовать права участия в переделе и перераспределении ресурсов всего постсоветского пространства. Россия не успела оглянуться, как из стратегического партнера превратилась в побежденную страну.
Кроме вышеперечисленных типов глобализма формируется этнический и криминальный глобализм. Этнический глобализм — влияние крупных диаспор и этнического предпринимательства на международные экономические отношения и формирование мирового рынка. Здесь выделяется еврейская и китайская диаспоры. Еврейская диаспора выступила в качестве носителя преимущественно американских неолиберальных ценностей «открытого общества». Китайская диаспора является продолжателем традиций Великого китайского порядка. Мировые диаспоры, среди которых оказался и русский народ, играют исключительную роль в процессах глобализации. Поэтому важно как будет происходить социопсихологическая трансформация русских в новом зарубежье и кем они станут по отношению к большой родине?
Еврейская диаспора, давно прибывавшая на рубеже культур, формирует согласно психоаналитической теории психологию той самой отстраненности, которая является главной субъективной предпосылкой глобализации. Для современных евреев Америка стала «землей обетованной», олицетворением классического идеала «открытого общества». В отличие от тех, кто полагает, что мировое еврейство использует Америку в своих целях, Панарин придерживается мнения других оппонентов. Соединенные Штаты эксплуатируют ожидания евреев и манипулируют их сознанием. Если в прошлом веке «окончательное» решение еврейского вопроса связывалось с коммунистическим интернационалом, то в настоящее время с «концом истории» — глобальным «открытым обществом», когда человечество превратиться в счастливую диаспору, не знающую отечества. Во многих странах евреи выполняют роль американской «пятой колонны». Но если Америка, объявившая об окончательном приговоре человеческой истории, не сможет прибрать мир к рукам, каким очередным риском это обернется для еврейской диаспоры?
Произошла инверсию еврейского сознания. Еврейские интеллектуалы после окончания Второй мировой войны доказывали неразрывную органическую связь фашизма с немецкой национальной традицией и менталитетом. Но как только Германия превратилась в главного союзника Америки, еврейские интеллектуалы вспомнили о теории Макса Вебера. И протестантская аскеза из воплощения нацистского зла превратилась в важную предпосылку всех либеральных добродетелей. А колыбелью современного тоталитаризма отныне выступает русская община.
Российские реформаторы зарекомендовали себя в качестве не демократов, а глобалистов. Родилась клановая мораль, отвергающая нравственные начала в угоду корпоративному эгоизму. По мере того, как еврейский элемент, вошедший в российскую правящую элиту, «глобализуется» и дистанцируется от больших национально-государственных целей, он одновременно криминализируется и приобретает мафиозные черты.
Криминальный (мафиозный) глобализм — переплетение глобализма с мафиозными субкультурами, формирование единого мирового пространства криминальной экономики. Здесь в качестве своеобразных транснациональных корпораций выступает этнические группировки, среди которых численностью и организованностью выделяются китайские триады.
Панарин выделяет следующие особенности неолиберальной глобализации, в том числе наиболее остро проявившиеся в Восточной Европе:
- интернационализация национальных элит и их трансформация в «тайный интернационал»,
- монополия экономической власти финансовой и другой олигархии,
- отделение финансового капитала от производящей экономики,
- деиндустриализация,
- превращение науки в производство знания-товара,
- усиление роли мировых диаспор,
- криминализация международных отношений,
- приватизация планетарных ресурсов,
- свертывание социальных и экологических программ,
- «культурный империализм» или экспансия американской массовой культуры,
- столкновение неолиберального и религиозного фундаментализма,
- американская геополитическая экспансия в Евразии,
- демодернизация бывшего «второго мира»,
- усиление «пятой власти», конвертировавшей старую коммунистическую власть в новую собственность,
- реванш наихудших над наилучшими,
- миф об устойчивом развитии.
Интернационализация и трансформация национальных элит за спиной народа является интимной стороной глобализма, которая заключается в последовательном отстранении от местных интересов и традиций. Если в прошлом национальная элита была выразительницей воли народа в стремлении к лучшему будущему, то в эпоху глобализма быть элитой означает «членство в некотором тайном интернационале». Привилегированный глобализм за счет демодернизации и примитивизации жизни народов составляет главный вызов века.
В чем суть «тайного интернационала»? Двойные стандарты «цивилизованного общества» проявляются в решимости строить будущее для избранных или «золотого миллиарда» за счет обманутого и обездоленного третьемирского большинства, присвоения меньшинством планетарных ресурсов. При этом бывший «второй мир» лишают реально достигнутых в ходе социалистической модернизации индустриализации и массового просвещения. Неолиберальная глобализация благоприятствовала «разбазариванию» национального богатства постсоветских государств и вывозу капитала за границу. Носителями глобализма на Западе являются этнические провинциалы, не желающие общечеловеческого будущего.
Неолиберальный глобализм означает приватизацию планетарных ресурсов «избранным» меньшинством человечества. Отсюда истоки активизации «нового» геополитического мышления на основе социал-дарвинистской теории естественного отбора. Планетарные ресурсы из рук неумелого большинства должны быть перераспределены в управление «избранных». Технологи социал-дарвинистского глобализма, по мнению Панарина, пытаются отыскать будущее в образцовом пространстве процветающего Запада. Однако будущее нельзя обрести в пространстве или выменять на те или иные геополитические уступки. Будущее обретается только во времени путем творения, требующего автономии, ответственности и высокого самоуважения.
На Западе трансформировались взгляды на глобальные проблемы. Свертываются социальные и экологические программы. Западная буржуазия после распада мировой социалистической системы начала демонтаж социального государства в интересах неолиберальной экономики. Западное потребительское общество рассчитывает получить новые дивиденды не от научно-технического прогресса, а от перераспределения ресурсов, изымаемых у утративших национальный экономический суверенитет незападных народов. Как свидетельствует европейская история, фазы временного прорыва в будущее периодически сменялись фазами геополитических переделов пространства.
Панарин акцентирует внимание на интеграцию систем Востока и Запада как условие глобальных социокультурных революций. Такая интеграция заложена в самой биполушарной, западно-восточной структуре мира. Цивилизационные понятия Запад и Восток являются, по-видимому, аналогом бинарности человеческого мышления, обусловленные двухполушарной структурой мозга.
Америка пытается предотвратить всякие попытки Западной Европы пойти на риск большого цивилизационного творчества на основе поворота к Востоку и интеграции восточных идей. Современный мир имеет дело с агрессивным неолиберальным фундаментализмом Запада и ответным фундаментализмом Востока, включая мусульманский.
Однополярый мир нарушает справедливый баланс интересов Запада и Востока и неминуемо ведет к новой мировой войне. Было бы наивно предполагать, что мотивом американской геополитической экспансии в Евразии является забота о правах человека. Для страны эмигрантов, не имеющей глубоких культурно-исторических корней, Евразия не местожительство, о качестве которого стоит заботиться, а природно-ресурсный резерв. Важнейший из архетипов американского сознания заключается в сочетании обиды и ненависть к оставленному Старому Свету с верой в новую обетованную землю. Белые пришельцы восприняли американских аборигенов не в качестве законных хозяев континента, а как досадный балласт. И вместо диалога туземное население постигла демографическая и культурная катастрофа. Здание новой цивилизации воздвигалось на основе философии «пустого» пространства. В постбиполярном мире подобная катастрофа может принять глобальный характер.
В геополитическом противостоянии Моря и Континента Море инициирует виртуальные процессы и манипулятивное знание. Инициатором здесь выступают те, у кого меньше физических ресурсов и меньше готовности прилагать реальный труд для обеспечения завышенных притязаний. В этом противостоянии евразийский континент призван противопоставить «принцип реальности» атлантическому «принципу удовольствия». Реальность Евразии заключается в огромных природных и трудовых ресурсах.
Неолиберальная глобализация обнажила природу экономического тоталитаризма. Между буржуазным и демократическим обществом есть противоречие, которое на Западе не сумели разрешить. Это, прежде всего, противоречие между авторитарной системой предприятия и демократической политической системой. Победа неолиберализма над тоталитаризмом привела к монополии экономической власти олигархов. Глобализм по-американски — это тоталитарная экономическая власть финансовой и другой олигархии, преследующей планетарные амбиции. В качестве нового специфического товара стали выступать национальные интересы, связанные с контролем над собственными ресурсами и территорией. Поставщиком этого товара на мировом рынке являются местные элиты, получившие соблазн попасть в разряд избранных.
В условиях глобализации происходит отдаление финансового капитала от производящей экономики. Современныйбанк господствует над предприятием, а международные диаспоры финансовых спекулянтов — над экономическим государственным суверенитетом.
Глобальный сдвиг сопровождается процессом деиндустриализации. На Западе он описывается как переход к цивилизации услуг. Деиндустриализация означает демобилизацию. Массовое сокращение промышленных армий психологически приводит к тем же последствиям, что и демобилизация армий после закончившихся сражений. В постсоветском пространстве издержки массовой демобилизации промышленной армии сопровождается синдромом побежденных. «Рыночники» в процессе реформирования практически уничтожили заделы постиндустиральной цивилизации и обрекли причастных к промышленному подвигу на статус социальных изгоев.
Глобализация способствует превращению науки в производство знания-товара. Это процесс может иметь и негативные последствия для общества. Большинство гуманитарных наук, за исключением экономики, юриспруденции и социологии, будут обречены на полную маргинализацию. Учитывая, что теневая экономика дает высокую норму прибыли, следует ожидать монополизацию знания криминалом. Если внутри страны наука перейдет на сторону корпоративно-криминальных группировок, то на глобальном уровне станет инструментом господства богатых. Не секрет, что через благотворительные и другие западные фонды финансировались проекты, способствующие разрушению цивилизационного кода Восточной Европы.
Среди агентов глобализма выделяется «пятая колонна», ассоциируемая с «пятой властью», в отличие от известных четырех властей (законодательной, исполнительной, судебной и СМИ). «Пятая власть» является властью спецслужб, при которой публичные политики становятся «марионетками театра кукол». В Советской России в качестве «пятой колонны» пролетарского Запада выступали большевики. Большевистское меньшинство пришло к власти в результате переворота и использования эсеровских лозунгов.
По мнению Александра Панарина, одним из первых инициаторов перестройки и нового мышления был президент Соединенных Штатов Джон Кеннеди, попытавшийся претворить в жизнь великие принципы суверенного гражданского общества, которое тайно не опекают и не контролируют спецслужбы. В результате он был устранен американской спецслужбой, возможно, с помощью профессионального содействия советских коллег.
Сторонниками неолиберальной глобализации выступают представители Чикагской экономической школы, исповедующие монетаристскую философию. Монетаристская революция взорвала существующие статусные коммуникации. Посредством денег наступило торжество сомнительных личностей с наихудшими моральными качествами над наилучшими. И в этом смысле происходящее в Восточной Европе напоминает реванш отщепенцев и люмпенов большевистской революции. Новые буржуа с революционной энергией взламывают социальные и моральные нормы, осуществляя тихий геноцид незащищенного народа.
«Новые русские» и другие этнонациональные разновидности «элиты в законе» вместо пути к глобальному сообществу через цивилизационный диалог предпочитают дорогу инстинкта и телесности. Для них сбрасывание «одежды культуры» и обнажение телесности означает искомую глобальную тождественность. Эта тенденция поощряется продажными местными режимами и западными глобалистами. Чем быстрее культурное пространство человечества превратится в геополитический вакуум, тем успешнее он будет заполнен новыми хозяевами мира.
В постсоветском обществе сошлись две социальные группы. Бывшая номенклатура, обменявшая власть на собственность, и революционеры монетаризма, с помощью денег отвоевавшие экономические пространства и статусы. В будущем их пути разойдутся, как это произошло в прошлом с большевистскими революционерами. Одни будут ориентироваться на лояльность местной среды, а другие — на глобальный интернационал. Новые буржуа строят постиндустриальное общество, центром которого служат не материальное производство и институты духовного производства (например, классические университеты), а банк.
Неолиберальная глобализация породила нестабильный мир с мифом об устойчивом развитии. Произошла деградация великой триады (духовной, политической и экономической власти), с которой связано зарождение всех цивилизаций, в роковую одномерность экономической власти, покупающей себе политических менеджеров с низким уровнем общеобразовательной культуры (офицера спецслужб, председателя колхоза или секретаря парткома).
Дилемма ближайшего будущего заключается в духовной власти или власти инстинкта. Для будущих соискателей духовной и политической власти потребуется способность к высочайшей самодисциплине, аскетизму и жертвенности. Такие люди возродят суровую и обезлюдевшую российскую Евразию (постсоветское пространство). Для реванша социального начала над инстинктами нужна политическая воля большой власти. Настоящее гражданское общество представляет собой мобилизованную территориальную общину (полис), сообща решающую местные проблемы.
Международные отношения и мировая политика
Марина Лебедева, доктор политических наук, профессор, заведующая кафедрой мировых политических процессов МГИМО (У), известный специалист в области конфликтологии в учебнике «Мировая политика» (2004) дает следующее соотнесение понятий «международные отношения» и «мировая политика».
Международные отношения — система военно-политических, политических, экономических и другие отношений между государствами и другими участниками мировой политики, формирующая мировой порядок. Взаимодействие между государствами-акторами (традиционными акторами). Доминирующую роль в международных отношениях играют межгосударственные отношения. В межгосударственных отношениях (политике) нет таких понятий и категорий как «дружба народов», «интернациональный долг» и «братская помощь». Есть государственные интересы и конфликт интересов. Международные отношения являются важной сферой обеспечения международной и национальной безопасности.
Мировая политика — взаимодействие между негосударственными акторами, нетрадиционными акторами, усиливающими воздействие на мировое развитие. К негосударственным акторам относятся:
межправительственные организации (ООН, ЕС, МВФ, Группа восьми и др)., международные неправительственные организации (ТНК, внутригосударственные регионы и др.). Выделяются следующие проблемы мировой политики:
- политическая трансформация мира,
- глобализация и регионализация,
- демократизация,
- безопасность и терроризм,
- этнонациональные и этноконфессиональные конфликты,
- экология,
- демография и др.
Глобализация ведет к усилению конкурентной борьбы, которая может быть причиной конфликтов и дезинтеграции. Главный конфликт эпохи глобализации заключается в перестройки мировой политической системы (вестфальской модели), господствующей в течение длительного времени.
Вестфальский мир 1648 года окончил европейскую Тридцатилетнюю войну 1618 – 1648 гг. Знаменует крах создания мировой «христианской» империи под эгидой испанских и австрийских Габсбургов, подавление реформационного движения и подчинения буржуазной Голландской республики. Основные европейские страны договорились в будущем не вторгаться во внутренние дела друг друга и не поддерживать внутренние религиозные силы, покушения, заговоры и другие виды подрывной деятельности на территориях чужой юрисдикции. В современном мире доминирования абсолютной мощи американской сверхдержавы наступил кризис вестфальской системы государства-нации. Соединенные Штаты объявили внутренние проблемы и ценности выше международных и обосновали в национальной стратегии право «упреждающего удара» по любой стране, если она станет потенциально опасной для мирового гегемона.
Принципы суверенитета были нарушены при активном участии США в местных конфликтах в Югославии, Афганистане и в войне против Ирака.
Американскому мышлению традиционно свойственен глобализм. Американская стратегия глобального регулирования направлена на пересмотр мирового порядка за счет нейтрализации национальных суверенитетов. Политологами США активно проводится идея ухода от эпохи геополитики и государства-нации.
Гарвардский ученый Стэнли Хоффман в статье «The Clash of Civilizations?» (2002) выделяет три важных фактора влияния глобализации на международную политику. Институциональный фактор обусловлен нежеланием государств ослаблять собственный суверенитет под ударами глобализации или «гуманитарной интервенции». Национальный фактор обусловлен национальной природой гражданства, локализованной в отличие от экономической жизни в глобальном масштабе. Объединенный информационно-коммуникационными технологиями мир, пока не обладает коллективным сознанием или солидарностью. Третий фактор связан со снижением роли политических, экономических и других барьеров, что способствует распространению конфликтов и терроризма.
Ученый полагает, что в мире происходит «столкновение глобализаций» — экономической, культурной и политической. Экономическая глобализация является результатом революций в технологиях, информации, торговле и международном бизнесе. В результате частные компании, инвесторы и банки, государства и международные экономические группировки увеличили совокупное богатство. Однако эти успехи не способствовали социальной справедливости и стали причиной неравенства между государствами и внутри них.
Культурная глобализация является детищем технологической революции и экономической глобализации, которые вместе способствуют трансграничному движению товаров культуры.
Политическая глобализация характеризуется преобладание Соединенных Штатов, других международных и неправительственных институтов. Неоспоримые преимущества глобализации ограничиваются её лимитированностью, исключающую многие бедные страны из-за неравномерного экономического развития и социальных условий.
Глобальная политическая история
В монографии известных российских политологов Владимира Лапкина и Владимира Пантина «Геоэкономическая политика и глобальная политическая история» (2003) исследуются проблемы мирового развития в контексте таких новых научных направлений, как геоэкономическая политика и глобальная политическая история. Особое внимание уделено закономерностям нелинейного развития модернизации, механизмам взаимодействия политики и экономики, предпосылкам формирования «универсальной цивилизации». Показана эволюция мировых политических и экономических центров силы и на этом фоне исследуется геополитическое и геоэкономическое положение и перспективы России.
Теория политической модернизации часто сводится к последовательной вестернизации, а многочисленные повороты политического развития рассматриваются как «случайные» явления, связанные с деятельностью отдельных государственных деятелей. Преодоление статичности или линейности политического развития авторы связывают с структурно-динамическим подходом, который в отличие от структурно-функционального подхода рассматривает социально-экономические и политические системы как эволюционирующие через периодические перестройки и реорганизации. Структурно-динамический подход лежит в основе геоэкономической политики и глобальной политической истории, а методологической базой служат теория неравновесных процессов И. Пригожина, труды Т. Парсонса, Ф. Броделя, Н.Д. Кондратьева, Н.Н. Моисеева, И. Валлерстайна и др.
Глобальная политическая история — научное направление на стыке истории и политической науки, изучающее историческое развитие региональных и мировых политических систем, способных осуществить накопление, концентрацию и мобилизацию всех видов ресурсов (природных, экономических, трудовых, военных, интеллектуальных, властных и др.), необходимых для достижения геостратегических целей. В качестве особой политической системы авторы выделяют Центр-лидер — мировой центр политической и экономической силы, основанный на масштабном освоении и эффективной мобилизации ресурсов, на конверсии этих ресурсов в ресурсы политической и военной мощи. Центр-лидер является в соответствующую эпоху «образцом» модернизации. Противоцентр выступает антагонистом и претендует на мировое господство (гегемонию). Помимо основных типов модернизации «центр-лидер» и «противоцентр», существуют вторичные модели модернизации (Латинская Америка, Юго-Восточная Азия).
Складывающаяся совокупность центров политической и экономической силы является эволюционирующей и усложняющей иерархической системой. Эволюционный цикл развития политической системы составляет один из ритмов постепенного нарастания сложности политической системы и переход её в качественно новое состояние.
Универсальная цивилизация — сообщество наиболее развитых государств, принадлежащих к разным цивилизациям и интегрированным на основе развития современных универсальных политических и экономических институтов. Ядром универсальной цивилизации выступают мировые центры политической и экономической силы англо-американского типа (Великобритания, США и Япония), а также центры континентального (франко-германского) типа, которые, перестав развиваться в логике «противоцентра», осуществили органическую и последовательную модернизацию (Франция и Германия).
Авторы справедливо отмечают, что теории «конца истории» и линейной модернизации входят в противоречие с реальностью. Российские реформы показали, что сочетание централизованной государственно-распределительной и посреднической торгово-денежной системы мобилизации ресурсов, которое проявляется в господстве плутократии и кризисе государства, оказывается неэффективным и в экономическом, и в политическом отношении. Главное условие реальной российской модернизации есть, прежде всего, изменение в сфере властно-распределительных и ресурсно-мобилизационных механизмов функционирования государства. Попытки создать «истинно демократический» режим, не считаясь с реальными условиями, политическим сознанием и ресурсами данного общества, нередко приводят к глубочайшим политическим провалам.
Глобальная политическая история, по мнению авторов, исходит из необходимости преодоления любого «центризма» (европейского, американского, российского или восточного) в трактовке прошлого и настоящего. С помощью этой науки можно увидеть особенности перемен, произошедших в «осевое время» и оказавших огромное воздействие на дальнейшее развитие.
Эпоха великих царств-цивилизаций древности (Египет, Вавилон, Ассирия, Китай) сменилась эпохой упадка и раздробленности («осевого времени» по Ясперсу), во время которой произошли радикальные сдвиги в различных сферах жизни. Эта эпоха «перемен», способствуя полицентризму, не могла существовать слишком долго. Её завершение вызывает кризис государственно-политической организации, который в свою очередь приводит к гегемонии могущественных (централизованный) империй одновременно в Китае, Индии и Средиземноморье. Духовные и социальные трансформации уступили технически и политически организованному порядку. Ясперс называет «осевое время» промежуточной фазой между эпохами великих империй, которая характеризуется свободой мировосприятия и поиском путей социального развития.
Авторы обращают внимание на необходимость исследования связи между политическим полицентризмом и творческими поисками и инновациями в духовной и материальной жизни, что неоднократно воспроизводилось в границах разных цивилизаций. Как показывает и дальнейший исторический опыт, политика и экономика взаимодействуют в региональном и глобальном масштабе. Выражение этого взаимодействия проявляется посредством геоэкономической политики через системы мобилизации ресурсов. Цикличность мирового исторического развития проявляется в чередовании глобальных «волн» дифференциации и интеграции.
Лапкин и Пантин отмечают чрезвычайно неустойчивое положение России между Западом и Востоком при весьма ограниченных человеческих и финансовых ресурсах. Для выживания в качестве цивилизации требуется адекватно отвечать на многочисленные вызовы, формируя геополитические и геоэкономические векторы в многомерном коммуникационном пространстве, интегрирующие западное и восточное, современное и традиционное, либеральное и государственническое начала. Для этого, по мнению авторов, России необходима политическая и экономическая помощь развитых государств.
Для «противоцентра» (в исторической последовательности, для Франции, Германии, России и Китая) характерно формирование альтернативной по отношению к центру-лидеру модели политического и экономического развития, что дает после краткого периода расцвета обманчивое ощущение «всесилия» в борьбе за мировое господство. Но в этой борьбе «противоцентру», выполняющему функцию «ледокольного» тарана, не суждено получить главный приз. Низвержение «старого порядка», связанного с гегемонией прежнего политического и экономического лидера, приводит к «великой трансформации». Она разрушает существующий мировой порядок и открывает дорогу к восхождению нового центра политической и экономической мощи.
Идея «противоцентра» позволяет дать возможный прогноз ближайшего будущего. Смена противоцентра — нисхождение России и возвышение Китая — может стать дестабилизирующим фактором современного миропорядка. Хотя глобализация и новые технологии открывают принципиально новые возможности для качественного обновления противоцентра и дополнительной стабилизации структурной трансформации системы мировых центров. В результате конфигурацию мировой политики, согласно авторам, задает своеобразный «четырехугольник» США – Япония – Россия – Китай, в котором представлены два центра (реальный и потенциальный) и два противоцентра (бывший и будущий).
По мнению Лапкина и Пантина, современные неимперские формы политической и экономической интеграции сосуществуют с постоянно возрождающимися и усиливающимися рецидивами имперской политики. Это обусловлено попытками мирового лидера осуществить ускоренную модернизацию на основе монопольного обладания новыми технологическими достижениями. Усиление имперских тенденций может обернуться политическим и экономическим застоем (наподобие того, что настиг Римскую империю времени упадка). Однако у такого исхода в современном мире имеются альтернативы, при реализации которых открывается шанс на возникновение новой гибкой и многовариантной системы мирового порядка. Если эти альтернативы будут востребованы, современная цивилизация сможет избежать судьбы своей античной предшественницы. При этом, конечно, различные варианты трансформации глобальной демократии в олигархию и тиранию, превращения мировой республики в мировую монархию, «столкновение цивилизаций» и др. отнюдь не заказаны. Вопросы, от решения которых зависит будущее человечества.
Сползание России на мировую экономическую периферию осложняет её интеграцию в развивающуюся «сверхцивилизационную» общность. Выясняя причины негативных трендов отечественного развития, авторы обращаются к природе российской модернизации. Они выделяют несколько фаз циклов (волн) российской модернизации:
- I цикл: реформы (1801–1811) – переход к контрреформам (1811–1825) – контрреформы (1825–1855) – переход к реформам (1855–1859).
- II цикл: реформы (1859–1874) – переход к контрреформам (1874–1881) – контрреформы (1881–1894) – переход к реформам (1894–1905).
- III цикл (укороченный): реформы (1905–1911) – переход к контрреформам (1911–1917) – контрреформы (1917–1921) – переход к реформам (1921–1922).
- IV цикл: реформы (1922–1927) – переход к контрреформам (1927–1929) – контрреформы (1929–1953) – переход к реформам (1953–1956).
- V цикл: реформы (1956–1968) – переход к контрреформам (1968–1971) – контрреформы (1971–1982) – переход к реформам (1982–1985).
- VI цикл: реформы (1985–1998) – переход к контрреформам (1998 – по настоящее время).
Вверх | Предыдущая страница | Следущая страница
«Геополитика сверхдержав»
