Обсудить статью в дискуссионном клубе 
Владимир Дергачев. Цивилизационная геополитика (Геофилософия)
Междисциплинарный учебник для вузов. Киев: ВИРА-Р, 2004. - 672 с.
Часть первая.
ВВЕДЕНИЕ В ЦИВИЛИЗАЦИОННУЮ ГЕОПОЛИТИКУ (ГЕОФИЛОСОФИЮ)
"Моя философия не дала мне совершенно никаких доходов, но она избавила меня от очень многих трат". Артур Шопенгауэр
Одному из первых философских трактатов в истории человечества насчитывается уже около трех тысячелетий. В написанной на египетском папирусе «Беседе человека, утомленного жизнью, со своей душой» человек жалуется душе на плохую земную жизнь и хочет «перескочить» наверх, в небеса путем самоубийства. На что душа отвечает, что в небесах нет ничего такого, что не вырастало бы из плоти на земле.
И сегодня велика опасность, перескочив через напряженный труд свободы, стремясь на благополучный Запад, пасть в бездну хаоса. Философия предупреждает, что «царство Божье» - в нас самих, а не в географическом пространстве или в «светлом будущем». И апокалипсис, страшные идолы страсти, почвы и крови окружают нас, и мы можем оказаться в их власти, в пасти дьявола, если потеряем энергию, напряжение мысли.
«Философия, - как образно выразился европейский поэт и мыслитель Новалис, - есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». Философом является каждый человек, созидающий самого себя. Мераб Мамардашвили трактовал философию как занятие, мышление о предметах, которые рассматриваются под углом зрения конечной цели и мироздания, где человек не создан природой и эволюцией, а непрерывно создается снова и снова с участием его индивидуальных усилий. В мире есть то, чего без философии узнать нельзя.
Глава 1. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ИСТОКИ
Когда автор впервые помыслил о геофилософии, возникло искушение. Кому не хочется быть у истоков новой науки? Но в пространство мысли трудно втиснуться с претензией на свою собственную значимость. Поэтому вместо того, чтобы заниматься самолюбованием, нелишне допустить мысль, что и до тебя уже давно об этом помыслили. И ты можешь претендовать преимущественно на роль одного из трансляторов этого знания. Требуется усилие над самим собой, чтобы убедиться, что пространство мысли - это не пустыня, а ты не одинокий путник. Здесь проложено множество коммуникаций. Если рано или поздно с ними пересеклись и твои пути, это свидетельствует, что ты не один и далеко не первым помыслил об одном и том же. Но и это не повод для огорчения. Опаснее, если ты уверуешь в роль первооткрывателя.
На долгом пути к истине встречаешь вначале, казалось бы, случайные имена, чья энергетика мысли начинает волновать твою душу. Но постепенно это сочетание имен выстраивается в определенную систему знания. И когда ты обнаруживаешь в пространстве мысли тех, кто рассуждает в знакомом для тебя кругу собеседников, образующих цепочку причинно-следственных связей, это служит подтверждением правильного выбора философии пути.
При этом не следует спешить отталкивать чужую мысль, если она тебе не понятна, но уже волновала другие умы. Чтобы усвоить чужую мысль, а не пустой звук, требуется усилие над самим собой. Эта тяжелая тихая нервная работа в одиночестве перед самим собой, осуществляемая на свой страх и риск. Почему другим мысль стала доступной, а тебе - нет? Может быть, не хватает знаний пути? Здесь не уместен лобовой штурм. Не получилось с первого раза, отступи, чтобы сосредоточиться в пространстве мысли. И так шаг за шагом, пока перед тобой не откроются горизонты нового знания.
Преодоление традиционной геополитики
Дорога к истине проходит через философию. Философия дала путевку в жизнь многим пограничным научным направлениям, от философии природы (натурфилософии) до философии истории и философия жизни, политической и социальной философии, философии права, религии и искусства. Зарождается философия экономики. В пограничье истолковываются разные явления природы, человека и общества, прокладываются незримые коммуникации между реальным и возможным человеком, реальной и возможной страной с дремлющей энергией. В этом неоконченном ряду наук долгое время не доставало еще одного союза мысли.
Конкретная любовь к истине всегда территориальна. Две древнейших науки - философия и география - встретились после многовековой разлуки в ХХ веке. Великие географические открытия вызвали необходимость глубокого философского обобщения новых горизонтов обитаемого мира. Создателем научной географии явился Карл Риттер, находившийся под большим влиянием «Колумба» естествознания Александра Гумбольдта. Новая география, как и философия, прямо или косвенно распространилась из Германии с утверждением университетского статуса этой науки. Отсюда берет начало и проблема идентификации географии как естественной или гуманитарной дисциплины. Иммануил Кант полагал, что концепция Земли как обиталища человечества является необходимым элементом философского подхода.
В начале ХХ века с завершением четырехсотлетнего периода географических открытий или эпохи «Колумба» перед учеными-географами вновь встал вопрос быть или не быть науке чисто описательной или её будущее связано с философским синтезом. Это нашло отражение в интеллектуальных попытках создать «геософию», объединяющую землю и мудрость.
Советская география, выполняя важную геополитическую задачу, обеспечивала освоения (покорение) Арктики и других пространств. С открытием последних географических горизонтов и исчерпанности идеологической составляющей, углубился кризис географии. Многочисленные попытки её модернизации ограничивались противопоставлением «естественной» и «противоестественной» науки, а также косметическими приемами введения дополнительных количественных (преимущественно математических) методов исследования или акцент делался на теоретическую формализацию географического объекта. ХХ век с угрожающим экологическим кризисом выявил ограниченность господства человека над природой, еще более обострил методологические проблемы науки, испытавшей крайности экологического «экстремизма». Потребовалась новая парадигма «картины географического мира», нечто содержащее «само по себе» новую форму, ощущение которой есть продукт определенной культуры.
Союз философии и географии позволяет преодолеть ограниченность традиционной геополитики, сконцентрировать внимание на многомерном пространстве имманентного мира. Энергонасыщенные рубежи многомерного пространства природы, человека и общества образуют безграничные коммуникации «больших пространств», в качестве которых выступают земные цивилизации или великие ноосферные «океаны». Эти пограничные состояния (граничные поверхности) исследует «геофилософия» (цивилизационная геополитика). Геофилософия формируется на основе теории рубежной коммуникативности на стыке философии и морфологии культуры (культурологии), этнологии, экономики и географии (политической, социальной, экономической и физической). Геофилософия способствует преодолению ограниченности географического (экономического) детерминизма геополитики (геоэкономики). Эта политико-географическая философия изучает мощь «больших пространств» с различными культурно-генетическими цивилизационными кодами. На этой основе геофилософия ведет поиск дремлющей энергии возможной страны. Это наука о геостратегии, рубежной энергетике (энергонасыщенных зонах) многомерного пространства государства, создающей стратегический ресурс социального развития.
Геофилософия в отличие от традиционной геополитики оперирует не абсолютными величинами природного или материального богатства географических пространств (страны, региона, местности), а упорядоченным соотнесением космоса (природы), микрокосмоса (души человека) и местности (полиса) в данном месте и социальном времени. Этот поиск включает обращение к прошлому, к цивилизационному коду и к традиции самоидентификации. Но история может быть этнически ориентированной и территориальной. Наряду с этнической историей государства, может быть «сквозная» история, позволяющая наиболее глубоко понять функции места в многомерном коммуникационном пространстве. Граница этого пространства не поддается наглядному представлению, она существует (согласно Канту) внутри каждой точки мира, пронизывает изнутри все части или точки охватываемого ею пространства. Эту границу в других случаях Кант называет разумом или формой.
Геофилософия стремится помочь человеку познать свою «неизвестную родину» (ландшафты жизни) и избавиться от глупого оптимизма и иллюзий. Это особенно актуально в эпохи смут, когда человек в хайдеггеровском смысле оказывается в ситуации одиночества и «заброшенности». Геофилософия как аналитическая дисциплина позволяет профессионально построить логичные рассуждения и выводы на основе глобальной информации о данном месте, оставаясь при этом всегда «дома» на родной «почве». Профессиональный аналитик обязан идти хотя бы на полшага впереди и выявлять тенденции раньше, чем они будут озвучены в СМИ или научных публикациях.
Географическое пространство конечно, но безграничная мысль создает в нем все новые состояния, «страты», абсолютный горизонт событий. Возможно, впервые это выдающееся открытие сделали древние греки: государство - это не география, а состояние, достигнутое с помощью человеческой энергии, энергии Ума. Поэтому в пространстве мысли путь к геофилософии пролегает через Древнюю Грецию Платона и Аристотеля, где география, история и политика идут рука об руку. Знание этого открытия исключительно важно для современных политиков, если они озабоченны выбором пути государственного строительства. Без поиска истины невозможно найти достойное место в мире. Поэтому и требуется каждый раз обращаться к истокам философии, давшим рождение искусства политики. Но эти истоки не ограничиваются античностью, они разбросаны во множестве миров. Волнующим событием в истории человечества явилась китайская философия, воздвигнувшая на собственной «почве» Великий китайский порядок.
Путь к геофилософии проходит через классическую западноевропейскую мысль. Здесь больше всего преуспели немецкие философы. Пока Британская империя покоряла географические горизонты и заселяла англичанами ойкумену, немецкие философы штурмовали незнаемые вершины внутреннего мира человека. В раздробленной Германии не было славянского простора безбрежных горизонтов, границы теснили со всех сторон многочисленные княжества. И чтобы укорениться в пространстве мысли, философия обращается к почве. Среди множества блистательных имен, родившихся на немецкой земле и проложившим путь к геофилософии, необходимо выделить, прежде всего, Канта, а так же Гёте, Ницше, Гуссерля и Хайдеггера.
Множественность миров
«Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, - звездное небо надо мной и моральный закон во мне».
Иммануил Кант
Среди знаменитых ученых остается непризнанным географ Иммануил Кант (1724 - 1804). Он не путешествовал в реальном географическом пространстве, но открыл Великий океан, берега которого еще не удалось достигнуть никому. Но именно на этих берегах, в определенных пограничных состояниях, можно увидеть то, что есть на самом деле. Это не рубежи познания и человеческих возможностей, а состояний, существующих только на границах: абсолютно правильный миропорядок и справедливость, истина и идеал, рождение и смерть, любовь и ненависть. Создаваемые ими поля, напряжения никогда не являются частью очерчиваемого границей мира, хотя благодаря этому в нем может что-то произойти.
В «Критике чистого разума» и других произведениях Канта содержатся важные элементы географии. Философ различает понятия «поле», «территория» и «область» событий. Это география чистого Разума. Кант не находился в плену категорий объекта и субъекта. В его идее коперниковской революции мысль непосредственно соотносится с землей. Кант поставил проблему философии не по отношению к вечности, а по отношению «к сейчас».
Только великий ученый, соединивший в себе философа и географа, изучавший духовные и земные горизонты, мог сформулировать представления об имманентном и трансцендентном мире, в котором географические понятия органично сливаются с философскими: "...область чистого рассудка... есть остров, самой природой заключенный в неизменные границы. Она есть царство истины (прелестное название), окруженное обширным и бушующим океаном, этим средоточием иллюзий, где туманы и льды, готовые вот-вот растаять, кажутся новыми странами и, постоянно обманывая пустыми надеждами мореплавателя, жаждущего открытий, втягивают его в авантюры, от которых он никогда уже не может отказаться, но которые он тем не менее никогда не может довести до конца".
Сгораемые жаждой открытий, предпримем и мы авантюру в бушующем океане иллюзий, отчетливо осознавая невозможность довести до конца это предприятие. Но трудно удержаться, будучи современником уникального времени переживания рубежной ситуации начала третьего тысячелетия, когда ощущается новое, но нельзя однозначно ответить, что там за горизонтом по значимости и продолжительности.
Наряду с философией и немногими другими науками география имеет основания подвести итоги развития не только в ХХ веке, но и в ушедшем тысячелетии. Это был звездный час географии, вызванный эпохой Великих географических открытий, зарождением капитализма и мировой торговли. Произошло восхождение науки к генерализации «единого взгляда» на Землю. Освоение космоса расширило возможности изучения земной поверхности как единого целого, включая сушу и Мировой океан. Это дало возможность преодолеть последствия «сухого закона» в географии, исходящего из континентальных особенностей природной среды. Вместе с тем, почтенный возраст науки и исчерпанность открытий новых земель еще в начале ХХ века усилили тревогу за будущее географии. Предпринятые попытки расширения горизонтов науки за счет исторических обобщений привели к рождению геополитики, не сумевшей за столетие преодолеть однобокость географического детерминизма. Высказывались так и нереализованные идеи об усилении философского синтеза в науке. Однако выход из методологического тупика был давно известен. И предложил его действительный член Петербургской академии наук, избранный преимущественно за географические труды, преподаватель мировой мудрости из Кенигсбергского университета Иммануил Кант. В основе открытой им «страны познания» лежала идея множественности миров в точке.
Действительно, зачем делать трагедию из-за исчерпанности открытий в реальном географическом пространстве? В мире множество пространств со своей природой и мерой связанности - природными, политическими, экономическими, межличностными и другими коммуникациями. Множественность миров порождает безграничные коммуникации и возможности географии. И логика здесь такова.
На рубеже тысячелетий возникает повышенный интерес к прошлому и будущему. По подсчетам А. Тоффлера от возникновения Homo sapiens до середины ХХ века прошло 800 поколений, из них более 700 жило в пещерах или вело бродячую жизнь, 70 знало письменность, 6 - книгопечатание, 4 - точный счет времени и только 2 - электромотор.
Историческое время насчитывает приблизительно шесть тысячелетий или примерно жизнь 200 поколений, передающих по традиции культурные достижения. В Китае ныне здравствует 78 поколение Конфуция. Время, как форма возникновения, становления, течения и разрушения в мире, характеризуется не только сменой поколений - возникают и исчезают города, государства и цивилизации. То, что казалось вечным, становится частицей истории. Изменения, представляющиеся неожиданными и катастрофическими в жизни одного поколения, в масштабе исторического времени являются типичными. Многие ли помнят о Древнем Эламе - государстве-цивилизации, существовавшем примерно 2,5 тысячелетия? В одночасье разрушился и "нерушимый" Советский Союз.
За частоколом текущих событий не всегда удается рассмотреть влияние разномасштабных пространственно-временных геополитических, геоэкономических, социокультурных и других процессов на современную стратифицированную картину мира с различиями от места к месту и реликтами прошлого. Формирование чувства целого об исследуемом предмете, несводимого к сумме его частей, возможно через гештальт - пространственно-наглядную форму его восприятия. Структура и свойства целого (гештальткачества) воспринимаются через коммуникационную природу "пограничных состояний" предмета, что позволяет, например, в его характеристике объединить историческую память и стратегическое видение для познания настоящего. Вне коммуникации невозможна человеческая свобода. На этой основе строится экзистенциальная философия Карла Ясперса, считавшего условием общечеловеческой коммуникации единый духовный исток - "осевую эпоху".
На "дороге жизни" человечества, проходящей через бушующий океан иллюзий, открылись великие горизонты познания рубежной коммуникативности. Это, прежде всего, "осевая эпоха" открытия духовного мира, совпавшая в основном с Античностью; средневековая эпоха Великих географических открытий; далее идут Новое время или эпоха модернизма - Великих открытий горизонтов разума (Реформации и Просвещения западноевропейской цивилизации) и Новейшее время или постиндустриальная информационная эпоха постмодернизма.
В I-ом тысячелетии до Новой эры в "осевую эпоху" были открыты горизонты духовного мира. Карл Ясперс следующим образом описывает это время, когда человек осознал самого себя и свои границы в трансцендентном мире. С исчезновением великих культур древности мифологической эпохи были заложены основы мировых религий и философии. Здесь истоки борьбы логоса против мифа и открытия одной из тайн становления человека - безграничности его коммуникации, что позволяет совершить "прыжок вдаль" к вершинам разума и личности. Способность видеть и понимать других помогает уяснить себе самого себя и преодолеть возможную узость каждой замкнутой в себе историчности. Требование этой коммуникации является лучшим средством против ошибочного представления и притязаний на исключительность.
В буквальном смысле "прыжок вдаль" был совершен в эпоху Великих географических открытий, когда человечество осознало себя как единое целое. Изменились основные направления мировых торговых коммуникаций, был разрушен иерархический мир европейского средневековья. Как отмечает Михаил Бахтин, на месте односторонней вертикальной вневременной модели мира начала складываться новая модель, в которой ведущая роль переходит к горизонтальным линиям, к движению вперед в реальном пространстве и в историческом времени. В эпоху Великих географических открытий зародились рационалистические утопии (Томаса Мора и другие), а Нострадамус в "Центуриях" выступил суровым разрушителем утопических иллюзий и надежды о земном рае.
К XV веку наблюдался примерно один уровень развития цивилизаций Китая, Индии и Западной Европы. Жизненный уровень Запада в целом не превосходил традиционный Восток до начала Х1Х века. По данным Фернана Броделя в 1800 г. доход на душу населения составил в США - 226, Китае - 228 (в 1950 г. - 170), Западной Европе - 213, Индии - 160 - 210 американских долларов (в ценах 1960 г.). Но, начиная с эпохи Великих географических открытий, западноевропейский мир стал постепенно доминировать в политике, экономике, науке и технике. Это своеобразие Европы объясняет Карл Ясперс: "Христианство осуществило превращение внешней трансцендентности во внутреннее переживание - то, что было известно в Индии и Китае, - с той разницей, однако, что христианство связало это осуществление с имманентным миром и тем самым создало у своих последователей чувство постоянного беспокойства, поставив перед ними задачу христианского преобразования мира".
Движение вперед в реальном пространстве и историческом времени сопровождалось завоеваниями, миграцией народов, колонизацией новых земель, покорением Мирового океана, горных вершин и полюсов Земли. Геополитическое давление европоцентризма и вестернизация вызвали смешение народов. Наступает эпоха модернизма, основанная на триаде европейского Просвещения: рационализме, индивидуализме и материализме.
Жизненное пространство западноевропейской цивилизации нашло продолжение в США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии и ЮАР. В Новом Свете, при одних и тех же предпосылках, состоялось и уже столетие процветает североамериканское государство демократии и свободного предпринимательства, но не произошло социально-экономического "чуда" в Латинской Америке, хотя в Мексике, Бразилии и Чили стремятся к созданию правового демократического государства западноевропейского образца. В мусульманском мире и Азиатско-Тихоокеанском регионе успешное развитие осуществляется с опорой на местные культурно-исторические традиции, экономически рациональную организацию хозяйства и использование достижений мирового научно-технического прогресса.
* * *
ХХ век стал реальным разрушителем утопических иллюзий о светлом будущем. Кризис рационализма и духовности привел к крайним проявлениям фашизма и коммунизма, мировым войнам с эпицентрами на евразийских рубежах цивилизаций. Экологический кризис стал предупреждением человечеству об ограниченных возможностях техногенной эпохи. На смену биполярному миру приходит полицентризм, требующий особого внимания к "пограничным состояниям", диалогу культур и преодолению мифологического хаоса.
Уникальность переживания рубежей летоисчисления нашла отражение в концепциях постмодернизма, постиндустриального и информационного общества. Здесь акцентируется внимание на новые умопостроения и пересмотр предшествующих традиций. Интернационализация процессов экспансии знания, техники, потребительских товаров, процессов разделения и кооперации труда, модернизации политических систем и культуры способствует формированию единого мирового информационного пространства.
Человечество вступает в эпоху постмодернизма, порожденного динамическим граничным соприкосновением и фрагментарностью разномасштабных пространственно-временных процессов. На смену иерархии приходит непреходящая ценность многообразия. Вместо определенности доминирует неопределенность. Постмодернизм утверждает равноправие культур и разных стратегий их развития в неоднородном социальном времени. Уходит индивидуальный утонченный "глубокий" стиль в культуре (в узком смысле). Постмодернизм обусловлен открытием конечности, исчерпаемости физических запасов энергии, глобальным экологическим кризисом. Это привело одного из крупнейших мыслителей современности Юргена Хабермаса к идее "исчерпаемости утопических энергий". Главная особенность постмодернизма заключается в переходе от трансцендентного к преимущественно имманентному мышлению и восприятию мира.
Постмодернизм представляет продолжение европейской традиции свободы и открытости. Однако в условиях неоднородного социального времени пораженная релятивизмом постмодерна западная культура, по мнению А. С. Панарина, экспортирует деморализующий постмодерн прежде модерна, что губительно для постсоветских и других стран с непройденным Просвещением. При отсутствии просвещенной воли динамическая фрагментарность не успевших означиться пропадающих предметов разрушает границы между явлениями. Вместе с тем страны Азиатско-Тихоокеанского региона доказали способность овладевать Просвещением, избегая декаданса.
С исчезновением последних возможностей для территориальной колонизации и духовной экспансии наступает время великих открытий горизонтов рубежной коммуникативности многомерного пространства в природе и обществе. Ныне в центре внимания оказались маргинальные состояния, территории, люди и сословия, контактные зоны между океаном и континентом, биосферой и атмосферой и т. д. Полицентризм "равноразных миров" усиливает значение граничных (рубежных) бинарных отношений Запад-Восток, Север-Юг, Атлантизм-Евразийство; между Центром и Периферией, городом и деревней, странами и регионами. Классическим примером маргинального подхода стали труды Михаила Бахтина.
В условиях свободы и открытости современного мира производительная сила коммуникации, ее энергетический потенциал возрастает на рубежах многомерного пространства. С концом социальных утопий происходит возрождение историчности и возрастает значение целостного восприятия природы и человека.
И в самом деле, мы можем вступить на пустынный берег океана, подняться на заоблачные вершины, оказаться в девственном лесу или безмолвном царстве снегов и льда, но не можем уйти от самих себя, если хотим оставаться людьми. С другой стороны, открытые нами ландшафты существует не сами по себе в природе, а когда мы их видим. Таким образом, только в определенных "пограничных состояниях" рационального и чувственно-осязательного (контактного) восприятия можно увидеть то, что есть на самом деле. Определиться в пространстве - это значит одновременно определиться и в восприятии.
***
Для Восточной Европы особенно актуально обращение к пространству европейской мысли. Согласно кантовской философии метафизическая множественность миров по различному пространственно и чувственно отражается как акт восприятия. Рациональное восприятие рождается исключительно в движении мысли, когда обнаруживается знание. Присутствовать можно там, о чем есть какие-либо знания, факты. Обычному человеку трудно присутствовать без перемещения в пространстве. Результат его физического пребывания в Париже или на Северном полюсе может свестись только к впечатлениям. Надо научиться мыслить так, чтобы видеть. Тогда происходит открытие той "местности" в душе человека, которая есть след самого невероятного события - сконцентрированного мышления, напряженной вяжущей силы самопознания. Мышление всегда указывает на границы. Чувственное восприятие есть явление души.
Обратимся к природе европейского мировосприятия Канта в интерпретации Мераба Мамардашвили, создавшего в буквальном смысле симфоническое философское произведение (цикл лекций) на тему «Кантианские вариации». Здесь природа философии Канта звучит как музыка, как биение сердца или дыхание. Кант рожден не для жизни, а для мышления. Это трудное мышление, когда ты стремишься ухватить жар-птицу своей мысли.
По Канту само явление души, полной чувств, в мире есть чудо и совершенство: «Душа (не речь), преисполненная чувств, есть величайшее совершенство». Но кому из нас не знакомо состояние, когда мы тупо смотрим на вещи, а в нашей душе-пустыне ничего не возникает. Значит приведенное выражение не просто красивая фраза, а событие в мире, возможное, когда человек находится в напряжении, в состоянии интенсивного восприятия и концентрации мышления.
Кант был вежливым человеком и не говорил в обществе слишком много о себе, он даже не читал своей философии, выполняя лишь профессиональный долг университетского преподавателя и воспитателя. В отличие от российского обыкновения, Кант любил не все человечество, а конкретных людей. Философ жил в чудовищном мире хаоса, жестокости и убийств - в Европа шла череда войн, борьба за совесть (Семилетняя война). Одновременно он жил среди людей простых и твердых убеждений в классическую эпоху, отличную от современности с её бурей слов и отсутствием простого понимания. Кант для Мамардашвили - гражданин мира в простом и благородном его значении, элемент космополитической Европы, в которой только на волне Возрождения в духе возникает цивилизованный светский слой.
Кант притягивает к себе тайной своей человеческой повседневности. Ведь в жизни великого философа ничего не происходило. Он безвыездно жил в Кёнигсберге, вел умеренный образ жизни и даже собирался жениться. Он дважды делал предложения, но так долго, что дамы сердца выходили замуж. И если в первый раз, как ему казалось, все еще было впереди, то в зрелые годы уже как-то само собой Природа подсказала, что Это уже не к чему. Но, прислушаемся, что говорит классический холостяк и девственник Кант: впечатление от женщин есть одно из самых возможно больших в мире. Вспомним кантовскую фразу о душе. Только душа, полная чувств, способна представить и вообразить. Кант любил читать географические описания путешествий и по свидетельствам современников мог живо представить себе описание, что создавало эффект присутствия. Ученый видит и присутствует там, о чем есть какие-либо знания. В этом заключается живой нерв кантовской философии.
Вот мы и подошли с неожиданной стороны к важнейшей задаче европейского мировосприятия, сформулированной Кантом. Необходимо выделить знание и посмотреть на него, чтобы поместиться в мире. Философская задача может быть всегда только новой. Человек всякий раз должен заново искать свое место в мире. При этом не нужно суетиться и беспокоиться. Это место отведено Природой для каждого из нас. Только нам это трудно узнать. Как образно говорит Мамардашвили, окна нашей души замазаны и засорены, их надо прочистить, а одним из человеческих, жалких способов прочищения служит философия.
Великий путешественник всех времен и народов Иммануил Кант всю свою творческую жизнь провел в "местности" души, полной чувств и событий. Здесь на границе рационального и чувственного им было открыто пространство-время: "Вне нас мы не может созерцать время, точно так же как не можем созерцать пространство внутри нас". Это определение нашло развитие в неокантианстве. Согласно бахтинской концепции хронотопа, "местность - это след события, ее оформившего". Здесь время как бы вливается в пространство и течет по нему, образуя "дороги жизни", "жизненный путь". Попытаемся понять коммуникационную природу пограничных состояний.
Но, прежде всего, обратим внимание на особенность логического мышления. Кант, читавший логику в Кенигсбергском университете, сформулировал следующие основные понятия науки. Философ, считавший Аристотеля «отцом логики», выделял в логике аналитику, излагающую формальные критерии истины, и диалектику, содержащую признаки и правила соответствия того или другого с формальными критериями истины. В чистой логике рассудок отделяется от остальных душевных сил и рассматривается то, что он делает лишь сам по себе. В прикладной логике рассудок рассматривается в смешении с другими душевными силами, но это уже не логика, а психология.
Идея множественности миров нашла продолжение у другого европейского мыслителя, усилившего актуальность проблемы философии по отношению «к сейчас». Иоганн Вольфганг Гёте (1749 - 1832) видел корень всех зол «исторически» образованного человека - в обременительности памяти прошлым, не дающим жить в настоящем и по-настоящему: «Нет никакого прошлого, по которому следовало бы томиться, есть только вечно-настоящее, образующееся из расширительных элементов прошлого, и подлинно томление должно всегда быть продуктивным, чтобы созидать нечто новое и лучшее». И добавляет: «Лучшее, что мы имеем от истории, - возбуждаемый ею энтузиазм». Свет, зажженный Кантом и Гёте, подхватил другой мыслитель.
Пророк «неприятных истин»
Философ «неприятных истин» Фридрих Ницше (1844 - 1900) родился в Саксонии, его предками были польские дворяне с немецкими корнями по материнской линии. Его бабка принадлежала к известному интеллектуальному кругу в Веймаре, куда входили Шиллер и Гёте. Получив блестящее образование в Берлине и Лейпциге, где университет присудил Ницше ученую степень доктора без защиты диссертации. По приглашению из Швейцарии с 1868 по 1879 гг. был профессором Базельского университета.
Но перемещения в реальной географии мало что говорят о сделанном им открытии. Этот одинокий Колумб познания, литературный портрет которого создал писатель Стефан Цвейг, стал героем драмы, разыгравшейся в «безвоздушном пространстве мысли». Впервые в интеллектуальном море немецкой философии появился черный флаг флибустьерского брига. И до него, тоже смелые, могучие мореплаватели духа, открывали неизведанные континенты познания. Но Ницше, презирая правила философской войны, врывается в крепости морали и частоколы религии, оставляя за собой разбитые убеждения и поруганные чувства. У него нет времени, чтобы обозреть свою добычу или владеть ею. Единственная его радость заключается в познании незнаемого - еще никем не завоеванного непознанного. В пространстве мысли Ницше создает ландшафт души, для которого ясность, чистоплотность и правдивость являются такими необходимыми условиями для существования интеллекта, как чистый воздух для человека. Цвейг пишет, что никогда еще исследование духовных ценностей не располагало более точным и совершенным прибором, чем выверенным барометром Ницше для метеорологии души. Психолог духа неумолим даже к великому Канту, пустившего через потаенную дверь в свою философскую систему понятие Бога.
Но за такую жизнь в географии Ума приходится платить отсутствием покоя, сна и уюта. Мягкий, добродушный и веселый от природы философ путем спартанского воспитания выработал в себе неприступность и неумолимость к собственному чувству. Полжизни он провел в огне, разожженным собственной духовной энергией. Но для чего? Он ищет не покоя и стремится не к счастью, а к правдивости. Единственная его жизненная заповедь «стань тем, кто ты есть». Этот «воздухоплаватель духа» прокладывает себе путь в безграничной и бездорожной стихии. Обрезая канат за канатом, и постепенно сбрасывая балласт, он открывает все более широкий горизонт духа свободы и устремляется к Югу в реальную Италию. И там, где Гёте находит величие прошлого, Ницше постигает величие будущего, полного отрешения от истории и высшей свободы. Но для тех, кто достиг свободы, нет пути назад к немецкому Северу. Окончательная дегерманизация приносит ему и полную дехристианизацию. Он видит свою жизненную миссию - объявить крестовый поход против креста и начать завоевание Святой земли человечества. Когда самодовольная Европа занималась самолюбованием, никто не слышал так явственно, как Ницше, хруст в социальном строении континента. Буревестник духа остался незамеченным перед великими катастрофами и революциями, потрясшими европейский мир.
В 1872 году молодой Ницше издал труд «Рождение трагедии из духа музыки», посвященный Рихарду Вагнеру. В этой шокирующей многих «невозможной книге» афинская мифическая древность врывалась в современность, где кончалась наука о почве и судьбе и дышали сами почва и судьба. В новом открытии Греции через её разоблачение были показаны истоки и будущие судьбы Европы. В труде был заложен фундамент неотвлеченной и самой радикальной философии, лейтмотив которой «стань тем, кто ты есть». В этой философии пробуждение личной воли (внутренней свободы) осуществлялось по аналогии с парадигмой Коперника об устройстве вселенной. Индивидуальное Я отказывается быть периферией объективного мира ценностей (моральных, религиозных, научных) и претендует само стать центром, самолично определяющим себе меру и качество собственной ценностной галактики.
Выход в свет «Рождения трагедии» стоили Ницше академической карьеры. Изгнанный «из храма торговцев духовными ценностями» мыслитель после затяжной меланхолии обращается к созданию серии сочинений под общим названием «Несвоевременные размышления». Не все удалось осуществить из намеченного ряда, но план намеченных вариаций на единую культурологическую тему, впечатляет. Ницше наметил проследить путь к духовной свободе через историю, философию, литературу, искусство, государства, народы и города. Осуществить удалось лишь несколько очерков и среди них «О пользе и вреде истории для жизни», опубликованный в 1874 году. Это своеобразное введение в геофилософию Фридриха Ницше, пронизанное естественнонаучным духом Гёте-мыслителя.
Для Ницше исторические и неисторическое одинаково необходимы для здоровья отдельного человек, народа и культуры. Но горизонт исторического знания может быть так же ограничен, как горизонт обитателя альпийской долины. По Ницше способность чувствовать в известных пределах неисторически является более важным и привлекательным. Только на этом фундаменте «может быть построено нечто правильное, здоровое и великое, нечто подлинно человеческое».
Неисторическое, пишет Ницше, «подобно окутывающей атмосфере, где единственно и может зародиться жизнь, чтобы вновь исчезнуть с уничтожением этой атмосферы». Поэтому появление философии в Греции является результатом скорее случайности, чем закономерности, скорее атмосферы или среды, чем первоначала, скорее географии, чем историографии.
Ницше заложил основы геофилософии, предприняв попытку определить национальные черты французской, английской и немецкой философии. Но почему другие европейские страны оказались не способны к совместной выработке философии? Например, в итальянских городах-государствах зародились раннекапиталистические отношения, имелась морская мощь и другие предпосылки для высокой философии, но «чуда» не случилось. Здесь для философии недоставало «среды», а мыслители оставались одинокими «кометами», сжигаемыми государством.
Ницше предписывал философу как «врачу цивилизации» диагностировать становление в каждом настоящем или прошлом. Такое врачевание превращает философа в изобретателя новых имманентных способов существования.
Кому не известно страстное желание пристать к берегам земли обетованной после страстных исканий и блуждания по чужим незнакомым морям? И если виден берег, говорит Ницше, мы должны к нему пристать. Ибо наихудшая гавань лучше, чем скитание в безнадежной бесконечности: «Будем крепко держаться на обретенной земле, мы всегда сумеем найти потом хорошие гавани и облегчить потомству возможность пристать к ним». Чтобы ваш корабль был направлен на истинный путь, человек прежде всего должен научиться жить и только потом, «научившись жить, пользовался историей - исключительно для целей жизни».
Древним грекам, открытым к внешнему миру, грозила опасность, которой подвергаемся мы, погибнуть от затопления чужим и прошлым - «историей». Их «образование» в течение длительного времени представляло хаотическое нагромождение чужеземных форм и понятий. Но эллинская культура состоялась. Греки, благодаря заповеди дельфийского оракула: «познай самого себя», постепенно научились организовывать хаос, вернувшись к самим себе, к своим истинным, а не мнимым потребностям. Это и есть символ для каждого из нас. Современный человек должен организовывать в себе хаос путем обдуманного возвращения к своим истинным потребностям: «Его честность, все здоровье и правдивое в его натуре должно же когда-нибудь возмутиться тем, что его заставляют постоянно говорить с чужого голоса, учиться по чужим образцам:Грекам удалось одержать победу над всеми другими культурами благодаря более высокой силе их нравственной природы». Всякое умножение правдивости служит подготовке и развитию истинного образования.
К 1876 году здоровье Ницше ухудшилось. Хроническая головная боль истощала силы. Но именно на это страшное время приходится зрелость духа. Как писал Ницше: «В конце концов болезнь принесла мне величайшую пользу: она выделила меня среди остальных, она вернула мне мужество к самому себе:». Когда ты стоишь на рубеже жизни и смерти, повседневная суета становится второстепенной, а с физической болью можно бороться только сильным духом: «Всякое достижение, всякий шаг вперед в познании вытекает из мужества, из жестокости по отношению к себе, из чистоплотности по отношению к себе».
Свой труд «Так говорил Заратустра» с подзаголовком «Книга для всех и ни для кого» Ницше считал «самой глубокой и из всех книг, которыми обладает человечество». И это тот случай, когда философ оказался не далеко от истины. Произведение стало знаменитым, европейским бестселлером. Немецкие юноши отправлялись на фронты первой мировой войны с тремя идолами в рюкзаках (лютеровской Библией, «Фаустом» и «Заратустрой»).
Но программным трудом Ницше предполагал сделать книгу «Воля к власти». Болезнь и смерть помешали осуществить намеченное. Его сестра Элизабет Фёрстер-Ницше, взявшая на себя заботу о наследии философа, подготовила к публикации массу оставленных заметок и афоризмов под общим названием «Воля к власти». Любовь к ближнему не всегда делает доступным глубину его мыслей. Заурядная компиляция сыграла решительную роль в псевдоидеологизации ницшевского мировоззрения. Мифическая «Воля к власти» заняла одно из видных мест в Третьем Рейхе. Белое стало черным, человеческое - античеловеческим. Особенно чудовищными были издержки в отношении трех основополагающих принципов нацистской идеологии: пангерманизма, антисемитизма и славянофобии.
Ницше оказался провидцем в отношении грядущей эпохи варварства, чудовищных войн и крушений, на службу которых будет поставлена наука. Борьба за мировое господство будет вестись во имя основных философских учений. Ницше предупреждает об опасности для мира мелочности духа, идущего с Запада. Удивительные его слова в отношении России: «Мы нуждаемся в безусловном сближении с Россией: Никакого американского будущего! Сращение немецкой и славянской расы» или «Я обменял бы счастье Запада на русский лад быть печальным». Философ с немецко-польскими корнями пишет: «Одаренность славян казалась мне более высокой, чем одаренность немцев, я даже думал, что немцы вошли в ряд одаренных наций лишь благодаря сильной примеси славянской крови».
В блестящей вступительной статье К.А. Свасьяна «Фридрих Ницше: мученик познания» к изданным на русском языке в 1990 году сочинениям философа, можно проследить драматическую судьбу интеллектуального наследия мыслителя. А наш путь лежит к другим именам, подхватившим факел познания географии Ума.
Как начать думать?
Геофилософия нашла продолжение в трудах других немецких мыслителей. Исходя из кантовской идеи множественности миров в точке и представлений Ницше о философии, которой недостает «среды», предпринимались дальнейшие попытки ответить на актуальный вопрос. Как начать думать, чтобы преобразовать имманентный мир? Мыслители обращаются к «почве», не подозревая какая гремучая смесь может быть образована философией и политикой, исходящей из географической доктрины.
Основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль (1859 -1938) преподавал в университетах Галле, Гёттингена и Фрейбурга. В статье-докладе «Кризис европейского человечества и философия» Гуссерльтребует, чтобы у мысли была почва. Историк не может рассматривать, например, историю Древней Греции, не принимая во внимание её географии. Исторически окружающий мир греков принадлежал исключительно духовной сфере.
Если в географическом понимании к европейскому пространству принадлежит вся совокупность людей, обитающих на континенте, то в духовном смысле к Европе относятся Соединенные Штаты, Канада и другие страны, расположенные на рубежах западной цивилизации. У духовной Европы есть родина - Древняя Греция, где возник новый тип установки индивида по отношению к окружающему миру. Это отношение греки назвали философией. Порождая идеи, человек становится новым человеком, открывая бесконечные горизонты имманентного мира. Корни европейского кризиса Гуссерль видит в сбившемся с пути рационализме. Преодоление конечности природы и возрождение Европы возможно благодаря духу философии и героизму разума, окончательно преодолевшего натурализм. Но об этом более подробно пойдет речь в главе о западной цивилизации.
Другойвыдающийся немецкий мыслитель, пророк восточной мысли на Западе, Мартин Хайдеггер (1889-1976) продолжил тему о думающем человеке. Хайдеггер получил высшее образование в одном из старейших европейских университетов - в Фрейбурге. В 1927 году была опубликована, ставшая знаменитой, книга «Бытие и время», показавшая впервые так наглядно трагическую философию бытия и изменившая путь европейской мысли. Да, что там философия, сама жизнь мыслителя в Германии ХХ века полна драматизма. Полное собрание сочинений философа приближается к ста томам. Труды Хайдеггера отличаются не столько количеством, а качеством продумывания родного слова. Поэтому перевод его мыслей исключительно труден и требует настоящего подвига, чтобы состоялся диалог философа с читателем в пространстве другого языка.
ХХ век был переполнен преобразователями общества и природы, устремленных в «светлое будущее». Попытки изменить мир закончились пожаром мировых войн, вспыхнувших в недрах европейской цивилизации. Казалось бы логика подсказывала насущность вечного вопроса «что делать»? Ничего не надо делать говорит Хайдеггер, пока нет ответа на вопрос «как начать думать»? Философу принадлежит, ставшее знаменитым, высказывание: «Пока мы не вникнем мыслью в то, что есть, мы никогда не сможем принадлежать тому, что будет». В одном из своих «малых» философский поэм «Отрешенность» Хайдеггер пишет: «Не надо дурачить себя. Все мы, включая и тех, кто думает по долгу службы, достаточно часто бедны мыслью, мы слишком легко становимся бездумными. Бездумность - зловещий гость, которого встретишь повсюду в сегодняшнем мире, поскольку сегодня познание всего и вся доступно так быстро и дешево, что в следующее мгновение полученное так же поспешно и забывается».
Но это тривиальная мысль скажет каждый, по крайней мере, иногда думать надо, но «как начать думать»? И Хайдеггер рассуждает: «Чтобы размышлять, нам отнюдь не требуется «перепрыгнуть через себя». Достаточно остановиться на ближайшем и подумать о самом близком: о том, что касается каждого из нас - здесь и сейчас, здесь, на этом клочке родной земли, сейчас - в настоящий час мировой истории». Для осмысляющего мышления требуется не только усилие, но и умение ждать, когда брошенное семя даст урожай.
В век мировых коммуникаций и мобильности человека, одни покидают родину в поисках лучшей доли, других изгоняют многочисленные войны и конфликты. Но и те, кто остался на родине, часто утрачивают укорененность. Философ выносит приговор современному человеку: из самого духа века исходит угроза утраты укорененности: «Природа стала лишь гигантской бензоколонкой, источником энергии для современной техники и промышленности». Что же является основой и почвой для будущего укоренения? «Возможно, то, что мы ищем, - говорит философ, -- очень близко, так близко, что мы его просто проглядели. Ведь путь к тому, что близко, для нас людей, всегда самый дальний и потому самый трудный. Это путь размышления». Бездумность и равнодушие к размышлению есть великая опасность для человека.
В другой философской миниатюре «Проселок» (1949) Хайдеггер возвращается на родной проселок, пролегающий через луга и поля: «Проселок столь же близок шагам мыслящего, что и шагам поселянина, ранним утром идущего на покос». И одинокий дуб у дороги говорит о долговечном и плодотворном, что «самородно-подлинное» вырастает навстречу широте неба и корениться в темени земли. «Простота несложного сберегает внутри себя в её истине загадку всего великого и непреходящего... Велика опасность, что в наши дни люди глухи к речам проселка».
Несомненно, Мартин Хайдеггер один из талантов, питаемый корнями национальной культуры и родного проселка. Но здесь кроится и трагическая опасность пограничного состояния голоса «почвы, земли и крови». Как то неожиданно на германских проселках появились крестьяне переобутые в ботинки штурмовых отрядов, чей «голос крови» требовал «жизненного пространства» других народов. И для философа идущего дорогой истины наступает момент, когда он должен показать не только путь к истине, но и защитить её от толпы. Увы, великий европейский философ временно поддался хмели «пивного» национализма. Как говорил Ницше, что может быть хуже, чем ожидать древнего грека, а встретить немца? Хайдеггер в самый худший момент германской истории попытался вернуться к грекам через немцев, перепутав фашиста с творцом свободы.
Но наивно думать, что стоит только освободиться от «почвы» и идеологии и начнется торжество разума. Другой европейский мыслитель Карл Поппер (1902 - 1985) подчеркивал, что для разумного управления обществом недостаточно выбрать людей умных, компетентных и моральных. Главное противоречие ХХ века заключается не в отставании морали от «умственного» прогресса науки и техники. Людям не хватает «ума», умения рационально обсуждать принимаемые решения. Широко распространился миф о безошибочности общественного мнения. Благие намерения, не подкрепленные традицией рационального критицизма, часто приводят к нежелательным последствиям. Спор о культурных ценностях цивилизаций может привести и к конфликту, и к взаимообогащающему диалогу.
ХХ век показал «дефицит» личностей, сочетающих профессионализм с гражданской ответственностью, должным мировоззрением и нравственным сознанием. Вопрос «как начать думать» и логически мыслить по-прежнему остается актуальным. Логические правила основываются на фундаментальных закономерностях природы, общества и глубокого человеческого мышления. Русский философ А.А. Зиновьев (р. 1922) пишет, «что мнение, будто наука логика рассказывает людям то, что им и без логики известно в их языковой и познавательной практике, есть предрассудок».
Возможная страна
В становлении геофилософии внесли свой вклад французские интеллектуалы. Знаменитый французский географ Поль Видаль де ла Блаш (1845-1918), став во главе кафедры географии Сорбонны (Парижский университет), в своей актовой речи в 1899 году призвал ученых сосредоточить усилия на изучение взаимодействия человека с природной средой в локальных местностях. В каждой такой однородной местности, называемой во Франции «пеи» (pays), человек использует возможности природы в соответствии с культурно-историческими традициями, целями и организацией. Таким образом были заложены основы «поссибилизма» - теории «отбора» человеком возможностей природы, соответствующих его способу жизни. Поссибилизм сыграл важную роль в развитии геополитических идей. Созданная французская школа «географии человека» заложила основы геополитической экономики, получившей признание в конце ХХ века. Обратив внимание на своеобразное расположение Франции на пересечении европейских коммуникаций, Видаль де ла Блаш писал, что «история народа неотделима от страны, в которой он обитает... Необходимо исходить из того, что страна - это хранилище дремлющей энергии, которая изначально сотворена природой, но её использование зависит от человека». Эта центральная мысль теории «поссибилизма» говорит о том, что существует Возможная страна, но смогут ли политики извлечь созидательное пламя из «дремлющей энергии»?
По теории Видаль де ла Блаша локальные территории с своеобразным микрокосмосом, сближаясь и взаимодействуя между собой посредством разнообразных коммуникаций, приводят (по современной терминологии) к созданию многомерного пространства: «к образованию империй, религий, государств, по которым с большей или меньше суровостью прокатился каток истории... Именно благодаря этим отдельным небольшим очагам теплилась жизнь в Римской империи, а затем - в Западной и Восточной римских империях, в имперских государственных образованиях Сассанидов, персов и т.д.». Ученый отмечает исключительное природное разнообразие Западной Европы, что привело в значительной степени к многообразию отдельных очагов жизнедеятельности со своими «образами жизни». Их взаимодействие и стало причиной динамичного развития европейской цивилизации и основой её богатства.
В франко-германских отношениях особое место занимают проблемы Эльзаса и Лотарингии. Поэтому французские географы традиционно уделяют важное место изучению политических границ. В труде «Восточная Франция», написанном Видаль де ла Блашем в 1919 году, ученый предвосхитил свое время, выдвинув идею превратить пограничные земли в зону взаимного сотрудничества между странами. Во второй половине ХХ века именно здесь основан один из политических центров объединенной Европы и начнется воплощаться идея трансграничного сотрудничества путем создания «еврорегионов».
Видаль де ла Блаш одним из первых подчеркнул роль коммунационной геоэкономической оси в становлении Франции: «Уже в глубокой древности на нашей территории стало сказываться влияние близко подступающих друг к другу Средиземного и Северного морей. Географически это влияние выражается и закрепляется в дорогах, дальних линиях сообщения. Торговая ось всей Франции, исходившая из Прованса и заканчивающая в Англии или Фландрии, отличается замечательной устойчивостью. Именно вдоль этой линии размещались главные средневековые ярмарки - в Бокере, Лионе, Шалоне, Труа, Париже, Аррасе, Торхауте и Брюгге. Найдется немало примеров, показывающих, сколь много может значить для становления политического единства такая почти нематериальная вещь, как путь сообщения. Италия обрела государственность лишь после того, как все её концы были связаны между собой Аппиевой и Фламиниевой дорогами. Среди главных британских дорог осевой линией Англии явилась магистраль, ведущая из Лондона к берегам Северна, - Уотлинг-стрит». В зарождении единой Франции такой коммуникационной осью был водный путь Рона - Сона - Сена/Рейн. Интенсивное движение судов вверх и вниз по торговой трассе воплощали в себе порывы средиземноморской цивилизации к северу, сближение и взаимопроникновение культур. Это, как полагал Видаль де ла Блаш, играло первостепенную важную объединяющую культурно-политическую роль.
Французская школа «географии человека» внесла существенный вклад не только в формировании геополитических идей, но и наметила ориентиры дальнейшего синтеза. По мнению Камиля Валло, география не только обладает своей собственной философией, но и «является своего рода философией мира человека».
Оригинальный французский мыслитель, ставший одним из крупнейших историков современности, Фернан Бродель (1902 - 1985), несомненно, был одним из последователей пространственного мышления. В фундаментальном трехтомном труде «Материальная цивилизация» дана широкая панорама экономической истории в масштабе всего мира. В третьем томе - «Время мира» - Бродель поставил задачу «организовать историю мира» во времени и пространстве. Для этого он исследует такие реальности в экономической жизни, которые приобретают мировое звучание, задают ритм всему человечеству. Мировая экономическая история зарождения и становления капитализма предстает как чередование господства определенных регионов - миров-экономик. История здесь предстает как геоистория. Главной привилегией капитализма в настоящем и прошлом остается свобода выбора, зависящая от многих факторов. Кто здесь играет первую роль - политика, капитал, общество, культура? Историк делает вывод, что нет раз и навсегда установленной закономерности. Все зависит от соотнесения факторов в данном месте и социальном времени.
Горизонты геофилософии
В конце ХХ века, когда возросла актуальность цивилизационной геополитики, европейские традиции пространственного мышления нашли логическое завершение в фундаменте геофилософии как самостоятельной научной дисциплины. Выдающиеся французские мыслители - философ Жиль Делез (1925 - 1995) и психоаналитик Феликс Гваттари (1930 - 1992) в изданном в 1991 году совместно труде «Что такое философия?» расширили горизонты пространственного мышления. К этой проблеме Делез уже обращался в «Логике смысла» и других своих книгах. Он не только ввел в научный оборот термин «геофилософия», но и продолжил строить её фундамент на традициях западноевропейской мысли. Сам французский мыслитель, не умоляя заслуг Иммануила Канта, поставил у истоков геофилософии Фридриха Ницше. Делез различает философа и мудреца. Для философа учреждаемый порядок всегда имманентен, а для мудреца - трансцендентен. Философ упорядочивает хаос с помощью некой консистенции (концепта-события), тогда как для мудреца хаос упорядочивается божественным вмешательством извне. Европейская метафизика, за некоторым исключением, есть история проникновения трансцендентного в имманентного на почве христианства.
В книге «Что такое философия?» авторы предлагают пространственную модель философии и отказ от времени, с которым в науку проникает трансцендентное. Мысль - это не натянутая между субъектом и объектом нить, она осуществляется через соотнесение территории и земли. По мнению мыслителей, новым мощным оружием против различных форм исторического сознания служит геофилософия, истоки которой лежат в опыте освоения земных пространств. Основные понятия геофилософии - детерриториализация и ретерриториализация. Когда обитатели локальной территории вырываются на земные просторы, порывая с месторазвитием, происходит детерриториализация. Ретерриториализация осуществляется, когда новые кочевники открывают для себя новую территорию (землю обетованную). Трансцендентная детерриториализация характерна для государств имперского типа, здесь посредством завоевания родоплеменные территории переходят в режим бесконечного простора. Имманентная детерриториализация характерна для древнегреческого полиса, когда посредством колонизации создавалась горизонтальная сеть узловых образований.
Детерриториализация (физическая, психологическая, социальная) всегда относительна, так как касается исторического отношения земли с территориями. Деттериториализация оказывается абсолютной, когда земля переходит в план чистой имманетности мысли-Бытия. Мыслить - значит развертывать план имманенции, поглощающий землю. Если концепт-событие - это акт мысли, то план имманенции - это образ мысли, состоящий из бесконечного движения. Новые планы имманенции - абсолютный горизонт событий.
Древнегреческие полисы были не первыми в истории торговыми городами. Но они первыми оказались настолько близко и вместе с тем настолько далеко от архаичных империй Востока, что сумели извлечь из них выгоду, не следуя сами их образцу. Вместо того, чтобы паразитировать в их порах, они осуществили новую имманентную детерриториализацию, сформировали среду имманентности. На рубежах с Востоком организовался своеобразный «международный рынок», охвативший множество вольных торговых городов, где торговцы и ремесленники обрели свободу, недоступную в империях. Философы - чужестранцы Азии, Италии и Африки нашли в греческой среде нечто, что позволило здесь эмигрантам создать новое явление - философию. Греческая среда имманентности отличалась немыслимой в империях любовью к мнению, к обмену мнениями, к беседе. Для зарождения философии потребовалась сопряжение двух совершенно разных движений детерриториализации - относительного и абсолютного. Понадобилась встреча друга и мысли. Восток тоже умел мыслить, но он мыслил объект в себе как чистую абстракцию. Здесь недоставало соотнесение с субъектом как универсальной индивидуальности. Древний грек обитал в Бытии, знал его пароль. Детерриториализуясь, грек ретерриториализовался в собственном языке и в своем языковом сокровище - глаголе «быть». Восток оказался в стороне от философии, так как он мыслил, но не мыслил о Бытии.
По мнению авторов книги, современная философия не знает недостатка в концептах-событиях, однако её постоянно отвлекает трансцендентность. Поэтому философия находит свою землю обетованную то в древних греках, то в демократическом государстве или создавая революционную утопию для избранного народа. Революционный пафос авторов книги состоит в сопротивлении попыткам унифицировать хаос с помощью трансцендентного единства. Лишь благодаря «хаотичности» и возможна индивидуальность и свобода: «Философия - это геофилософия, точно так же как история по Броделю - это геоистория. Почему философия возникает в Греции в такой-то момент? Вопрос ставится так же, как у Броделя вопрос о капитализме: почему капитализм возникает в таких-то местах и в такие-то моменты, почему не в такой-то другой момент в Китае, благо там уже было налицо столько его составляющих? География дает не только материю переменных местностей для истории как формы. Подобно пейзаж, она оказывается не только географией природы и человека, но и географией ума. Она отрывает историю от культа закономерности, давая проявиться фактору ни к чему не сводимой случайности».
Философия не может быть сведена к своей истории. Философия постоянно отрывается от этой истории, чтобы творить новые концепты-события, вливающиеся в историю, а не проистекающие из неё. Истории принадлежат психосоциальные типы, а событие как таковое нуждается в становлении как в элементе неисторического. Появление философии в Греции явилось результатом скорее случайности, чем закономерности, скорее атмосферы или среды, чем истории, скорее географии, чем историографии.
Великая античная философия пережила Древнюю Грецию. Нельзя сказать, что средневековый капитализм был следствием греческого полиса. Но капитализм под действием случайных причин вовлек Европу в удивительную относительную деттериториализацию, которая первоначально заставила её вернуться к городам-полисам. Территориальные производства оказались соотнесены с общей имманентной формой, способной к пробегу через моря.
Согласно Делиза и Гваттари, классическая европейская философия столь же мало дружна с капитализмом, как античная философия - с полисом: «Философия доводит до абсолюта относительную деттериториализацию капитала, она переводит его в план имманенции как движение бесконечности и уничтожает как внутренний предел, она обращает его против себя самого, взывая к новой земле и новому народу». Лишь благодаря утопии философия становится политикой и доводит до кульминации критику своей эпохи. Важно разграничивать не столько так называемый утопический и научный социализм, сколько различные типы утопии. Одним из таких типов является революция. В утопии, как и в философии, всегда существует риск реставрации трансцендентности. Поэтому необходимо различать авторитарные утопии трансцендентности и утопии либеральные, революционные, имманентные. Утопия (хотя это и не лучшее слово) означает смычку философии, или концепта-события с наличной средой - политическую философию. Если две величайших революции современности - американская и советская - обернулись скверно, то это не мешает концепту идти дальше своим имманентным путем. Революция - это абсолютная детерриториализация, взывающая к новой земле и новому народу. Она не обходится без ретерриториализации. Философия ретерриториализуется в демократическом обществе и правах человека через конкретную пространственную «среду». Всемирного демократического государства не существует.
Почему капитализм состоялся в Европе, а не в раннесредневековом Китае? Потому что в Европе его главные составляющие - чистое богатство и голый труд - были на подъеме, медленно приспосабливаясь друг к другу. В Западной Европе мыслительная деятельность интеллектуалов шла на пользу капиталистическому производству. На имперском Востоке интеллектуалы вливались или в состав бюрократии или уходили в буддистские монастыри. На Западе очаги имманентности расширялись и распространялись, преодолевая внешние технологические препятствия. Мировой рынок распространился до самого края земли. Это не продолжение греческой модели, а её возобновление в невиданных масштабах, в иной форме и с иными средствами. Но при этом реализуется древнегреческое сочетание - демократический империализм, колонизаторская демократия.
Бесконечное движение мысли, которое Гуссерль называл Голосом, сопрягаясь с великим движением капитала, обеспечило власть Европы над другими народами. Таким образом, связь между капитализмом и новоевропейской философией такая же, как и между античной философией и Древней Грецией: это сочетание абсолютного плана имманенции с относительной социальной средой. Случайно возобновился один и тот же случайный процесс, но уже при новых исходных данных.
***
На этом прервем путешествие в пространстве интеллектуальной классической мысли и попробуем проложить свой путь к вершинам геофилософии. Основные ландшафты жизни автора пролегли через Великую евразийскую степь. Рожденному на восточных рубежах евразийской степи в Забайкалье, проведшему детство вблизи стертой с лика земли бывшей столицы одной из мировых империй - Золотой Орды и живущему в «жемчужине у моря» на западной границе степного океана, у впадения его в Средиземноморье, трудно удержаться от философии пространства.
Резюме
Методологическим фундаментом цивилизационой геополитики является геофилософия или философия имманентного пространства.В геополитике происходит переход от трансцендентного к преимущественно имманентному мышлению и восприятию множественности миров.
Наступает эпоха Великих открытий рубежной коммуникативности многомерного пространства, когда в центре внимания оказываются «рубежные» процессы между цивилизациями, народами, морем и континентом, мир-экономиками, природой и человеком, его внешним и внутренним миром.
Современные доктрины национальной безопасности не могут ограничиваться набором военно-политических и экономических факторов, а обязаны включать цивилизационный подход.
Государство - это не география, а состояние, достигнутое с помощью человеческой энергии, энергии Ума. Мощь государства обеспечивается сопряжением бесконечного движения мысли с конкретной пространственно ограниченной социальной средой.
Назад Далее
«Геополитика сверхдержав»
